Незнакомец. Суровый батя для двойняшек. Регина Янтарная
с грохотом падаю на стул, и зажимаю одну руку в другой, чтобы унять дрожь.
– Твой отец. Он болен… – мама не смотрит мне в глаза. – Просит, чтобы ты приехала к нему.
Смотрю на родительницу с ужасом:
– Серьезно болен? Просит? Но раньше он просил об обратном, чтобы я никогда-никогда не приезжала в Россию.
– Так надо было, – отрезает жестко мама, и я замечаю, как углубляются морщинки возле ее рта.
– Папа умирает?..
Меня бьет нервная дрожь. Я потрясена до глубины души.
Мне почти девятнадцать, а я совсем не знаю отца. И даже то фото, которое висит у меня в комнате, оно очень старое, уверена, что не имеет ничего общего с оригиналом.
– То фото… – спрашиваю очень тихо. – Это не мой отец…
– Нет, – отвечает мама и склоняет голову очень низко, чтобы я не видела ее глаз. Крупные слезы капают ей на колени, и я порываюсь подойти, но она делает знак рукой, чтобы я оставалась на своем месте. – Собери вещи, я отвезу тебя в аэропорт.
На моем лице расцветают алые пятна.
– Вещи. Рейс сегодня?
Понимание того, что сегодня моя жизнь берет какой-то крутой поворот приходит не сразу.
Поднимаюсь к себе в комнату, открываю чемодан, и понимаю, что не знаю, какая там погода в этой России. Я всю жизнь прожила в Испании у моря.
Там, наверное, холодно. По улицам бродят белые и бурые медведи, как минимум выходят из леса к селениям, чтобы поживиться едой… или людьми?
Начинаю дрожать от страха и неизвестности.
Папа…
Уже завтра я встречу своего родного отца. Если он захотел увидеть меня, значит любит! Сердце ликует. Надо будет отправить эсэмэс всем друзьям. Засовываю пальцы в задний карман джинсов и не обнаруживаю в нем телефона.
Спускаюсь в гостиную.
Мама по-прежнему сидит в той самой позе, в которой я ее оставила десять минут назад. По ее загорелым щекам текут бесконечные слезы.
– Может поедешь со мной?
– Нельзя….
– Папа не разрешил?
– Нельзя…
– Понятно, – осматриваюсь по сторонам. – Не видела мой мобильный?
– Нет.
– Странно. – Поискав трубку во всех возможным местах – за диваном, в кресле, удаляюсь в комнату без него.
Не смогу никому сообщить об отъезде! Дэвид будет думать, что я его бросила. Это ужасно.
В груди царапаются какие-то новые чувства. Я привыкла жить по накатанной, у нас с мамой всегда водились деньги, мы ни в чем себе не отказывали, жили у моря, я училась, мама работала моделью. Мы были счастливы и беззаботны.
Я не знала, что можно испытывать подобные эмоции, как сейчас.
Чувствую, как рвется живая ткань, и мне бесконечно больно. Только надежда заставляет меня успокоиться. Надежда на то, что разлука с другом, с мамой не навсегда. Это временно. Как только папа поправится, я вернусь домой. В Испанию.
– Машенька, – в комнату заходит мама. – Возьми вещи из того синего пакета, – показывает дрожащей рукой на огромный пузатый пакет в моем шкафу.
– Что это? – достаю, открываю. – Шуба, куртка? Зачем? – округляю