Оживший покойник. Анатолий Леонов
изнутри. Простым зевакам, не попавшим в число избранных, допущенных внутрь храма, оставалось только толкаться за оцеплением стрельцов, ждать и обмениваться слухами.
Это обстоятельство, впрочем, никоим образом не мешало толпе паломников и простых зевак все время увеличиваться в размере. Наверное, весь Галич и Чухлома с окрестностями уже находились на Соборной площади монастыря, а в открытые ворота рекой текли новые желающие приложиться к мощам святого Авраамия. Они напирали на ранее прибывших, те в свою очередь давили на оцепление, которое, имея приказ от начальства, решало вопросы просто и без затей. Не сильно церемонясь с простолюдинами, стрельцы запросто могли особо нахрапистым двинуть кулаком в лоб или глаз.
Упорство и терпение, с каким народ ожидал на площади, глядя на закрытые ворота Покровского храма, ближе к полудню было наконец вознаграждено. Суета церковных служек, на ступенях храма расстилавших ковровую дорожку, вдохновила народ на новые пересуды. Возбужденные зрители стали активно перешептываться между собой.
В первом ряду зевак, напиравших на суровых и молчаливых стрельцов, здоровый мужик в полосатых штанах и рваной косоворотке, подпоясанной плетеным гайтаном, зачем-то попытался прорваться за оцепление, за что сразу получил в ухо от сердитого и усталого стрелецкого десятника. Подобрав упавшую от полученной затрещины войлочную шапку и отряхнув ее ударом о голенище сапога, мужик обиженно засопел:
– Чё сразу в ухо-то? Когда в храм пущать начнете, мочи больше нет?
На что стрелецкий десятник только погрозил ему нагайкой и пошел дальше проверять оцепление. Обиженный десятником мужик, проводив стрельца неприязненным взглядом, встал на цыпочки и с высоты своего саженого роста принялся комментировать окружающим то, что происходило за оцеплением, но тут его одернул за рубаху сосед справа.
– Во! Свершилось уже! Сейчас ворота откроют!
– А чего? Чего будет-то? – встрепенулся здоровяк, крутя головой во все стороны.
– Да ничего. Закончили. Выходить будут с мощами, – терпеливо объяснял ему сосед справа, вытягивая шею в надежде первым увидеть этот торжественный момент.
Но здоровяк, не отличаясь особой сообразительностью, отличался исключительной занудливостью и настырностью. Он сразу решил выведать все, что его интересовало, не дожидаясь открытия храма.
– А к раке пущать будут? – спросил он, у собеседника предано смотря ему в глаза. – Я ж с самого Кологрива пришел. Хочу мощам святого Авраамия поклониться, грыжа у меня мил человек образовалась! Как он насчет грыжи?
– Кто? – удивленно спросил собеседник.
– Да Авраамий, – пояснил здоровяк, – преподобный. Исцеляет грыжу или нет?
Озадаченный собеседник замер на месте, уставившись на здоровяка непонимающим взглядом. В это время стоящий рядом с ними священник, в скуфейке и длинной фиолетовой однорядке, отороченной по вороту зеленым бархатом, окинув осуждающим взглядом обоих мужиков, раздраженно