Первые и Вторые. Второй сезон. Корнеслов. Дмитрий Шелег
Именно из-за их отсутствия он был вынужден покинуть Петербургский университет. Полный университетский курс обучения составлял четыре года, а на медицинском факультете – пять лет.
Университетский устав в те годы установил плату со студентов: за слушание лекций в размере пятьдесят рублей серебром в год в столичных университетах и сорок рублей – в прочих. Следовательно, полный курс обучения обошелся бы Раскольникову в двести рублей. Это была изрядная сумма. Пенсия, которую получала мать Родиона Раскольникова, составляла всего лишь сто двадцать пять рублей серебром в год…»
Железный посмотрел на секретаря:
– Александр, позови мне Артамонова.
Дверь в кабинет без стука аккуратно приоткрылась, и через небольшую щелку в нее быстро протиснулся Сергей Демьянович Артамонов.
Железный передал ему письмо:
– Сергей Демьянович, что ты думаешь?
Артамонов пробежался глазами по тексту, не преминув взглянуть и на оборотную страницу. Затем он взял конверт и внимательно изучил его, включая штамп с датой отправления.
– Я думаю, что ее надо срочно вытаскивать в Москву. Боюсь, что она попала в руки мошенников, которые кишмя кишат на курортах, – четко и ясно констатировал Артамонов.
Железный, зная жену, отмахнулся:
– Не поедет. Наоборот заупрямится.
Артамонов пожал плечами:
– Тогда отправим к ней «хвост».
Железный прищурил глаза.
К концу дня Артамонов привел в кабинет Железного средних лет мужчину с военной выправкой и доложил:
– Андрей Георгиевич! Хочу вам лично представить – Анатолий Николаевич Никитин, потомственный казак. Выбыл со службы в чине хорунжего в результате преобразования Иркутского казачьего полка. В настоящее время зачислен в нашу секретную службу. Обучен. Специализируется по наружному наблюдению. Ответственный. Замечаний не имеет. Готов к выполнению задания.
Железный смотрел прямо в глаза Никитину, тот взгляд не отвел, но видно было, что немного разволновался.
Артамонов прервал затянувшуюся паузу:
– Разрешите отправляться в Висбаден?
Железный, ни слова не говоря, кивнул.
Никитин слегка приклонил голову:
– Честь имею!
Железный встал и выпрямился:
– Честь имею!
Никитин еще раз приклонил голову, развернулся и, еле заметно прихрамывая на правую ногу, вышел.
Артамонов, глядя на Железного, успокоил:
– Андрей Георгиевич! Не волнуйтесь. Он – лучший. Он не всегда был в «наружке».
Имеет опыт ведения открытых и закрытых боевых действий. Не зря его прозвище – Волкодав. По нашему делу получил подробнейший инструктаж. Все будет хорошо.
Железный устало опустился в кресло и покрутил затекшими за день шеей и плечами.
Артамонов не уходил.
Железный вопросительно посмотрел на него.
Тот замялся:
– Так что