Святой Сатана. Анатолий Леонов
прискакал. Дерётся, однако! Тебя кличет.
Стромилов оторвал голову от подушки и изумлённо посмотрел на слугу. Касим стоял в дверном проёме, неловко переступая с ноги на ногу, и прикрывал ладонью левую сторону лица.
– Грабли опусти! – приказал воевода.
Касим послушно опустил руку. Под уже заплывшим левым глазом багровел свежий синяк внушительных размеров.
– Вот это слива! – невольно восхитился Стромилов, поднимаясь с кровати и натягивая халат. – Славно он тебя отделал, басурманин!
– Иблис проклятый! – зашипел Касим, плюясь слюной ярости.
– Ладно, пойдем, посмотрим, что за гость незваный в дом явился.
Воевода, неспешно запахивая полы парчового халата, двинулся к лестнице. Касим подобрал лежащую на лавке у входа саблю и протянул хозяину.
– Зачем? – удивился Стромилов.
– У-у, шайтан! Злой шибко! – убежденно заявил татарин, кивая головой.
Стромилов пожал плечами, но саблю все же взял. Вдвоем они спустились вниз. В сенях, оседлав лавку как коня, сидел простоволосый, поджарый мужчина в короткополом походном кафтане. Натренированный глаз воеводы сразу подметил свежий сабельный рубец на боку и дыру от мушкетной пули на правом рукаве дорогой чуги24 незнакомца.
– Ты кто таков? – требовательно спросил воевода, выходя на середину сеней. – Чего буянишь в чужом доме? Давно батогов не получал? Прикажу казакам, живо на съезжий двор сведут, да взгреют дюжиной горячих…
Незнакомец, словно прицеливаясь, уставился холодным взглядом в переносицу воеводы и тихим змеиным голосом прошелестел:
– Это ты у меня, Стромилов, сейчас в холодную отправишься! Я тебя в пыль сотру. Ты у меня до конца жизни у церкви Христа ради подаяния просить будешь!
– Да кто ты такой? Чего тебе надо? – возмутился воевода, пораженный наглостью незнакомца, смевшего угрожать ему в его собственном доме.
– Я – начальник Земского приказа Степан Проестев и здесь не забавы для, а по государеву делу!
Жесткий и высокомерный тон гостя казалось не терпел возражений и полагал полное себе подчинение, но Юрий Яковлевич был тоже не лыком шит. За долгую службу всякого повидал.
– Чем докажешь? – заорал он, свирепо вращая глазами. – У меня таких Проестевых, каждый день по пучку, каждую седмицу по поленнице! Бумага у тебя имеется? Без бумаги я – апостол Петр, а вот кто ты, я не знаю?
Проестев неожиданно усмехнулся, скривив тонкие, почти бесцветные губы и, порывшись за пазухой чуги, вытащил свиток, скрепленный государевой печатью
– Читай, крапивное семя! – протянул он грамоту воеводе.
Стромилов рывком развернул и внимательно изучил документ. Под пристальным взглядом гостя проверил на свет водяные знаки, и лицо его мгновенно озарилось редкостным радушием и любезным участием.
– Прости, Степан Матвеевич, не признал. Богатым будешь!
Проестев еще раз криво усмехнулся и убрал свиток обратно за пазуху.
– Я-то, точно
Ездовой кафтан.