Стрельба в невидимку. Сергей Самаров
заниматься собираешься?
Это уже сильно походило на то, что Лоскутков основательно меня запряг. Он вообще всегда и по любому поводу считает, что все сознательные граждане должны добровольно работать на ментовку. За честь и исключительное удовольствие.
– Дела у меня.
– Я тоже сейчас занят. Хотел только провести допрос этой самой Александры Чанышевой. В райотделе ее почти не допрашивали. Записали только, что она сама рассказала. Время такое было – пересмена… – Судя по тону, Лоскутков почти смирился с нерадивостью сотрудников, даже оправдывать их пытается.
– Мне бы желательно поприсутствовать.
Мы вошли в тесный, на двоих, кабинет. И тут же зазвонил телефон.
– Слушаю. Майор Лоскутков. Так… Отлично. Давайте его сюда быстрее.
Он положил трубку и посмотрел на меня торжествующе, почти радостно. Даже рысьи глаза сияли без злобы, как на праздник 10 ноября перед коллективной выпивкой.
– Кажется, Лешего поймали…
– Поздравляю. А как же наш допрос?
– Позже. Сейчас тебя не задерживаю. Сам понимаешь…
– Без тебя я смогу поговорить с Чанышевой?
– Лучше не надо. Я сейчас пошлю Кудрявцева, пусть он вместе с ней на квартиру съездит. Посмотрят, что пропало. Паша Гальцев просто так туда не полезет. Он всегда знает, что ищет.
Мне осталось только согласиться.
4
Машину, приехав на службу, я всегда ставлю не у подъезда, а под окном своего кабинета. Хоть и старенькая она у меня, а не любит домогательств посторонних, большей частью молодых личностей, хотя по нынешним временам к такому можно было бы и привыкнуть. Все мы со временем к неприятностям привыкаем.
Путь к дверям всегда постоянный. Марина Владимировна, старушка из газетного киоска, с десяти метров узрев машину, приготовила уже пачку моих привычных сигарет «Спецназ». В последнее время я курю их не столько из-за вкусовых качеств и соответствующей кошельку частного сыщика стоимости, сколько от ностальгических воспоминаний о днях своей службы в спецназе.
Кивнув охраннику и прошагав по длинному коридору, я застал на диванчике у двери своего кабинета Гошу Осоченко с мелким рыжим типом – весьма подвижным котенком.
– Извините уж, что я не один. Вот, подарили сегодня… – Гоша поднял зверюгу к груди. – Приходится весь день с ним мотаться.
Кисть левой руки Гоша замотал слегка окровавленным носовым платком. Котенок оказался царапучим и оставил на руках ощутимые метины.
Осоченко самому не терпелось узнать результаты моей деятельности. Что ж, вполне резонно. Он платит, он и музыку заказывает. А я собирался ему звонить и договариваться о встрече.
– Проходите, – распахнул я дверь. – Вы очень вовремя. Я еще в восемь утра пытался вас найти.
Парень передернул плечами, словно поежился. Странная и неприятная у него привычка, я еще в прошлый раз заметил это передергивание. Словно у него аллергия на запах кошки, живущей четырьмя этажами выше. Или на пролетающую где-то далеко