Закон ответного удара. Сергей Самаров
мертвых вьетнамцев и потерявший сознание офицер. Офицера взял на себя Кордебалет, так и не доставший нож из ножен, – резкий и короткий удар левой сбоку в челюсть. Классический нокаут. Ситуация отработана на тренировках группы еще дома, и Шурик понял отведенную ему роль по одному взгляду и кивку Согрина. Кому, как не мастеру спорта по боксу, брать «языка».
Здесь же, на тропе, лежал еще один труп. Его добили тем одиночным выстрелом свои же. Солдат шел, должно быть, разведчиком – впереди других. Он был уже за поворотом и своим, по всей видимости, не виден, когда грохнул взрыв. Потому они и остались сначала живы. На лиану разведчик внимания – не тот глаз, что у капитана Тана, – не обратил, задел ее, мина разорвалась над головой. Его изрешетило мелкими осколками – в москитную сетку буквально превратило. Парень мучился, истекая кровью, и его пристрелили – закон войны.
Дальнейшее все происходило так же быстро, словно по команде, хотя Согрин и слова не произнес. За минуту трупы были убраны в сторону от тропы, свалены один на другой в муравейник, на корм прожорливым и злым местным насекомым. Кроме подорвавшегося. Разбрасывать трупы в разные стороны от тропы не рекомендуется. Вдвое увеличивается вероятность их обнаружения. Подорвавшийся пусть так и лежит. Взрыв могли слышать в стороне. Значит, надо звук материально оправдать. Кто знает, сколько тут еще таких же групп бродит. Сразу же замели наломанными опять же в стороне импровизированными вениками следы крови. Несколько сломанных веток вырезали под корень, чтобы не видно было следов свежего слома. Никто, появившийся сейчас здесь, не понял бы, что только что в этом месте произошла молниеносная и кровавая драма.
– Ты не перестарался? – спросил Согрин у Кордебалета, склонившегося над офицером.
– Живой…
Допрос, если бы затянулся, выбил бы их из графика движения, но провести его надо было обязательно, чтобы до конца выяснить ситуацию – случайный ли это отряд, есть ли еще воинские части в округе.
Шурик хлестал офицера ладошкой по щекам, нежно почти, совсем не по-боксерски. И привел его наконец-то в сознание. Видимо, маленькому вьетнамцу не доводилось еще встречаться с квалифицированными мастерами спорта, и удар был для него необычайно силен. И времени привыкнуть к таким ударам у него, понимали все, не осталось. Не отведено ему просто этого времени.
Офицер встал, держась мелкими ладошками за щеки, словно зубы у него ныли неимоверно.
– Ага… Поговорим… – выдвинулся вперед весьма крупногабаритный лейтенант Толик Сохно, благодаря злодейской внешности – таким уж мама родила – и сломанному в дополнение носу он в группе считался специалистом по допросам.
Спокойно и деловито лейтенант протянул руку с ножом и провел острейшим лезвием у офицера возле уха. Брызнула кровь, но ухо пока осталось на месте. Офицер схватился ладонью теперь уже за ухо, но по глазам стало понятно – он понял, что от него требуют и чем ему грозят. И испугался – штанина моментально намокла, и под офицером разлилась лужица.