Синдром вопля. Alya Aprilis
впечатление, что ещё чуть-чуть и его уголки губ достанут до ушей. Перекидываю сумку на другое плечо и достаю телефон из кармана, быстро набирая сообщение Алисе: "Ромка уезжает сегодня в Москву, поэтому меня не будет. Прикроешь?" Ответ приходит мгновенно: "Забей и расслабься, придумаю что-нибудь."
– Я составлял топ мест, которые мы должны посетить, но кто-то меня проигнорировал, поэтому мне кажется мы успеем только в одно место.
– Давай купим еды и посидим в парке.
– Тоже можно, но ты не ешь всё, что есть на полках магазинов. – он ехидничает, зная, что мой поход в магазин всегда очень долгий, потому что вчитываюсь в каждый состав. – Кофейня? Кофе на вынос?
– Уговорил. – сильнее прячу нос в своем огромном шарфе и плетусь рядом с Ромкой. – Как тетя Лена?
– Сказала, что раз меня не будет, то будет донимать тебя. И…
– И? – повторяю за ним, чтобы узнать больше.
– Она волнуется, что ты не общаешься со своей мамой.
– Ты отлично знаешь, почему мы редко общаемся. – фыркаю на Колесникова, и тетя Лена была в курсе моих взаимоотношений с мамой. – Я разговаривала с ней на той неделе.
– Если бы я со своей общался раз в пятилетку, то она бы меня уничтожила. – друг пытается перевести разговор в шутку, но мы оба отлично знаем, что наши мамы отличаются темпераментами.
И моя уже давно живёт в своем придуманном мире, и нет той женщины, с которой мне хотелось делиться каждым событием, произошедшем за день. Мы не близки с моего подросткового возраста, потому что она замкнулась в себе, а я чувствовала слишком много и не могла спокойно реагировать на ее "отсутствие". Мы были как лед и пламя.
– Ещё она попрекает меня тем, что даже у Кирилла есть девушка, а у меня нет. – продолжает делиться всем Ромка, и я громко цокаю. – Сказала: "Я была бы рада любой девушке, потому что Вику ты видимо не приведешь в качестве невестки".
– Ужас. – громко смеюсь с последней фразы. Мы всегда были друзьями, всегда были как брат и сестра, и я не смотрела на Колесникова как на своего парня. Он абсолютно отличался от всех моих бывших.
– Согласен. – процедил Ромка сквозь смех и положил свою руку мне на плечо, сжав пальцами. – Расскажешь, что делала все эти две недели, что не могла со мной встретиться?
– Отлично знаешь, что я тебе избегала. – парирую на скорости, потому что никто, кроме Колесникова, не знал меня. Он прекрасно был осведомлен, что в какие-то моменты, когда я чувствую себя абсолютно подавленной, то обрываю связь со всеми. – Повторюсь, но ты уезжаешь, а я останусь тут одна со своими бедами.
– Боюсь предположить, что ты в очередной раз решила сесть на голодовку. У тебя щеки впали.
– Мне всегда нравилась твоя дедукция. Ничего не скажешь?
– Меня ты не слышишь, да и ругаться в последний день не хочу. Это твоя жизнь, и если ты в своей истории хочешь гнаться за невидимым идеалом, то не буду тебя останавливать.
– Давишь на жалость.
– Нет, чувствую, что здесь я бессилен, и бороться с собой ты должна наедине. – Ромка