Кладовщик. Константин Иванович Кизявка
значитца, а дегустационный нож? Откедова информация?
Я смутился, как раз был уверен, что это скальпель или бритва, но виду не подал, просто пожал плечами:
– Догадался.
– Молодца. Вот смотри, плёнку сдираем и вот, в пакет, всё туда складуем. Потом за клеёнкой приедут, будут у нас, стал быть, покупать. Она дорогая. И картон, он подешевле, но тоже сдаём. Поэтому того, сразу складуем, значитца, чтоб не захламлять.
Он снял с верха палеты картонный коробок и ловко вскрыл его ножом. Внутри ровными рядами стояли пластиковые флаконы со средством для мытья посуды. Николай взял первый флакон, поднес сканер к штрихкоду, пикнул и поставил в корзинку на колёсиках. Глянул на экран монитора.
– Вот, видишь, появилась строчка в одинэсе, значитца, можно прям тут двадцать поставить, ну средств, стал быть, двадцать в коробке, они ж одинаковые, а можно каждый пропикать.
Он пикнул каждый, дорезал опустевшую коробку, сложил её и засунул в большую картонную упаковку. Снял и вскрыл следующую коробку. В ней лежали переложенные пупыркой сковородки. Протянул сканер мне:
– Попробуй.
В этом занятии, в отличие от водительства рохли, трудностей я не заметил. Лихо просканировал все сковородки, сразу же укладывая их в тележку.
– Ты не спеши, – притормозил меня Коля. – Вот скока сковородок ты отпикал?
Я пересчитал:
– Двенадцать.
– Так. А скока прописалось в документе?
Я глянул:
– Девять.
– Вот. Ты поглядывай на экран.
– А как так? – возмутился я. – Я же двенадцать раз пикнул.
– Компьютер, Лёха, он того, железный он, значитца, нет-нет, протормаживает. Не успевает за тобой.
Через пару часов этой вроде бы лёгкой работы, когда мы опустошили третью из девяти палет, страшно заныла спина, будто её посекли канцелярским ножиком, а потом на самое дно ран насыпали соли. Непривычные движения заставили напрячься такие мышцы, которые в обычной жизни просто кайфовали без нагрузки. Шевельнулась мысль поискать работу попроще.
– Что, – заметил Николай, – спинка бо-бо?
– Ага, прям вообще.
– Это у тебя, паря, неделю будет всё болеть. Потом привыкнешь, значитца. Надо перетерпеть. Сходи, поддоны на улицу вынеси, воздухом подыши, потом продолжим.
К шести часам оставались четыре неразгруженные палеты. Они возвышались над складским пространством как минимум Казбеками и пиками Коммунизма. Лично я видел в них Эвересты.
– Доделаем завтра, – сказал Николай и эти слова прозвучали, как божественная музыка.
Я прислушался к себе. Казалось, болит всё, каждая мышца, каждая косточка. Ещё один такой день и я труп.
– А ты бодрячком! – кладовщик похлопал меня по плечу. – Выдержал, значитца, значитца можно тебе тайны поважнее доверить. Ну иди, отдыхай. Поспи сёдня хорошо. И поешь. Завтра встретимся, стал быть.
Дорога домой растрясла и расслабила. Через порог квартиры я переступил слегка ожившим, в холодильнике нашёл позавчерашний борщ, разогрел на плите. Кухню охватил