Sъло. Ален Грин
дома нет – на службу в соседнее село уехал. Вернулся Анатолий домой, сел на завалинку, задумался.
Видит кот Матвей ни с того, ни с сего юзом в подворье пошел, зашипел, спину выгнул, да в одну точку уставился, словно стоит там кто-то. Спустя десять секунд успокоился, подошел к крыльцу, развалился у двери – гладьте меня.
– Иди, молока тебе плесну, – поманил его Анатолий.
Кот ни с места, знай себе по крыльцу катается и мурчит, словно гладит его кто. Анатолий хорошо знал, что кот так только к жене ластился.
– Чтоб тебя, прохвост черный! – в сердцах выругался хозяин.
Чтобы мысли дурные не одолевали, залез старик на сеновал и давай снопы вниз кидать – Юрка на днях обещался забрать. Ему, Анатолию, они теперь ни к чему, а соседу в домашнем хозяйстве всегда пригодится: зима долгая, скотинку кормить надо.
Вечером сел на крыльце старик, самокрутку скрутил, задымил и от удовольствия закряхтел.
– У-ух, до костей пробирает! – передернул плечами Анатолий, почуяв, как дымок изнутри прогревает и легкие наполняет.
Солнце почти за горизонт опустилось, когда услышал он в доме странный шум, вроде окно в кухне открыли. Вбежал – никого, окна закрыты. Только рукой хотел махнуть, да на улицу выйти, как со стола ложка упала.
– Что ж ты душу из меня вынимаешь! – зло крикнул Анатолий Афанасьевич на всю избу. – Сказать что хочешь – говори, а в дому не шали. Ты кто – не знаю, а я —живой человек, Богобоязненный.
Ответа не последовало, но перед взором четкая картинка дальнейших действий встала и пришло понимание, кто с ним беседу ведет.
– Маря, Маря, ты бы сразу сказала, что душу твою тревожит, а не пугала понапрасну. Нет тебя давно, а все хозяйничаешь. Покой надо знать, покой. Плохо без тебя – таить не буду, но Божий свет людям, а вам – Царствие Небесное. Ага?
– Толь Афанасич, ты с кем беседу ведешь? – в дом вошел рослый смуглый парень с добродушным лицом.
– Да так, сам с собой балакаю. Я сено-то с верхов скинул, тебе только собрать, да домой отвезти.
– Ты что ж скотинку держать не собираешься? Может, козу тебе дать?
– Мороки с ней много. Я молоко редко пью, а надо будет – к вам приду. Угостите старика кружкой – мне и хватит. Я ж потом с сеном помогу.
– Хоть кружку, хоть ведро – для тебя, деда Толь, не жалко. Сколько себя помню, ты всегда людям помочь рад.
– Завтра на рассвете с братом приходи, я ворота открою, вы вдвоем все быстренько покидаете и – гора с плеч.
– Жди нас к семи – будем. – Юра вытер со лба трудовой пот и вышел.
– Ну и отлично, – потер руки старик. – Теперь за дело примемся.
Накрыл он стол на двоих, рюмки достал, наполнил их самогонкой, свечу зажег, картошку по тарелкам разложил, хлеб нарезал, грибы в миску из бочонка кинул, перед иконной помолился, перекрестился и сел.
– Ну, Маря, за покой и душу бессмертную, – произнес Анатолий, осушил рюмку, прихватил груздь вилкой и оправил его в рот. – Сколько на веку живу, а с призраком