Мистер Маникюр. Екатерина Сенина
бывший муж вам не помогает?
– Помогает, конечно, – подняла брови Ирина. – Еще бы он не помогал! Но у меня и моих детей большие потребности. А просить сверх оговоренной суммы я не умею. Гордая.
Она была восхитительна. Тонкие длинные пальцы, остренький, слегка приподнятый носик, горящие в темноте, как у кошки, глаза. И эти черные локоны. Ах, да, я уже говорил о них… Все это сводило с ума.
– Евгений, вы наша главная загадка, – она обернулась ко мне и окинула оценивающим взглядом, – как же вы решились на обучение такой специфической профессии?
– Это долгая история, – опустил глаза я, – если честно, я сегодня осознал, что, скорей всего, это не для меня. Боюсь, не доучусь до конца.
– Отчего же?
– Чувствую себя не в своей тарелке.
– Успокойтесь. Все у вас получится. У мужчин в принципе все получается лучше, чем у женщин. Самые лучшие композиторы – мужчины, поэты – мужчины, и парикмахеры лучшие – тоже мужчины, и готовят лучше всех – кто? Вот и маникюр научитесь делать лучше любой своей одногруппницы, а потом и лучше меня. К вам очереди будут выстраиваться…
Я рассмеялся.
– Просто иногда меня пугает мысль, что всех клиентов уже разобрали до меня. Или случится что-то такое, что маникюр женщинам уже не потребуется. Ну, например, с экономикой что-то или…
– Или инопланетяне нападут, – смешно понизила голос Ирина.
– Да хоть бы и так, – ответил я. – Все может произойти. Маникюр – это ведь не колбаса с туалетной бумагой.
– Знаете, – начала задумчиво Ирина. – Когда я только начинала работать как мастер маникюра, ко мне пришла одна женщина с очень красивыми, но требующими коррекции ногтями. Я восхитилась ее пальцами, предположила, что мастер на отдыхе или заболела. Но оказалось, клиентка просто услышала обо мне хороший отзыв и решила попробовать. Кстати, она в итоге так и перешла ко мне, но речь не о том.
Ирина изменилась в лице.
– Так вот, в свой первый визит эта женщина пришла вместе с маленькой дочкой – года четыре, не больше. Малышка ушла в детский уголок, села на коврик, разложила какой-то конструктор и стала его собирать. Такая смышленая! До нее никто этим конструктором не интересовался, слишком сложный, я даже думала домой забрать – когда-нибудь детям пригодился бы. А эта малявка с таким усердием складывала одну деталь с другой, что я не удержалась и предположила, что ее нужно обязательно отдать в развивающий центр. Но мама ошарашила: у ребенка герминогенно-клеточная опухоль с метастазами в печень и легкие. Четвертая стадия. На тот момент девочка уже пережила несколько операций и химиотерапий. Бедняжка испытывала серьезные боли и когда ходила, и когда сидела… Мама рассказывала о своей беде и о том, что ищет деньги на реабилитацию, а я удивлялась: ну как же так – получается, на ногти ей хватает, а на лечение ребенка – нет? И мне совершенно было непонятно, как с умирающей дочкой на руках можно помнить о красоте!
– Вы спросили ее