Горечь власти. Арви Альцман
ручку, став её крутить в пальцах. В этом возрасте он стал очень похож на своего отца, особенно цветом волос, которые сейчас спадали чёрной густой занавеской до широких плеч. Он тоже одет в льняную рубашку с закатанными рукавами до локтя и заправленная в брюки на ремне; завершали этот ансамбль лёгкие сапоги до середины икр.
Не выдержав долгой паузы, мужчина медленно повернулся и посмотрел через плечо на парня, который увлёкся игрой с ручкой. Никто из них не торопился прервать затянувшееся молчание в ходе разговора, слыша за окном стрекот насекомых, которые так удачно заполнили тишину. Тихо вздохнув, парень сел на край стола и положил ручку на шов раскрытой тетради, после подняв взгляд на своего собеседника.
– Я не знаю. – Наконец, ответил он и вновь из него вырвался новый вздох. Он повернул голову и поднял тёмно-карие глаза на картину на стене над диваном в другом конце комнаты. На картине изображён гнедой конь, что пасётся на лугах, а далеко за ним видна полоска леса. И почему его отец так увлёкся мирской жизнью эзгадов1?
– Сиахат? – Напомнил о своём присутствии глава клана, на мгновение бросив взгляд на купленную очень давно картину у торговца виатора2.
Парень облизал свои пересохшие губы быстрым движением языка и, не отрывая взгляда от картины, всё же ответил:
– Я и хочу участвовать, и не хочу.
– Я не смогу принять за тебя это решение. – Теперь настала очередь вздыхать отца, подошедшему к столу и взявшему полупустую кружку с уже давно остывшим кофе. Он сделал глоток, скривился в недовольстве и поставил кружку на прежнее место.
– Я знаю, отец, я знаю. – Кивнул Сиахат и всё же вновь посмотрел на мужчину. – Но не знаю, какое решение принять.
– Тогда зачем ты пришёл? Список я отдаю уже завтра.
– Вот, поэтому и пришёл. Я не могу решиться сам.
– И как ты думаешь управлять кланом после меня? Эта ответственность ляжет на твои плечи. Тебе уже девятнадцать, пора бы задуматься о себе и своей жизни. Или ты полагал, что я сделаю выбор за тебя?
– Нет, конечно, нет. Ты даже в детстве учил меня принимать решения самостоятельно.
– Видимо, плохо учил раз сейчас ты предстал передо мной таким неуверенным.
– Ты даже не спросишь причину моего замешательства?
– А зачем? Разве твоё участие в отсеве3зависит от меня?
– Действительно.
– Ну, так что?
– Я буду участвовать.
– И снова потом переиграешь?
– Нет, я буду участвовать. Это окончательно.
– Тогда впиши своё имя. – Йарц взял в руку раскрытую тетрадь с ручкой, повернул её и пододвинул ближе к сыну, который встал со стола и вписал в самом низу своё имя «Сиахат Мита, 19 лет».
***
Стоя у зеркала в полный рост, коротко стриженный рыжеволосый парень развязал галстук на шее и раздражённо бросил его на туалетный столик. На юноше красовался синий костюм из пиджака с брюками и бежевая рубашка с широкими рукавами и украшенными кружевом короткими манжетами на позолоченной пуговице. Уже в который раз он убеждается, что не любит эту семейную традицию с ужином, а после сегодняшнего вечера дал себе слово больше никогда там не появляться. Облачиться в тесный костюм, ходить в туфлях на каблуке и поддерживать иллюзию идеального сына, и он пошёл на это только ради того, чтобы получить разрешение на участие в отсеве. Но у отца, видимо, оказались другие планы, в очередной раз порадовав отказом. Эофиру уже двадцать лет, а ему так и не дают самостоятельно строить свою жизнь.
Тяжело вздохнув, парень расстегнул пару пуговиц на шее и, широко распахнув двери, вышел на балкон, где его сразу обдал прохладный ветерок. «Хотя бы погода радует, уже что-то,» – подумал он и, облокотившись руками о перила, поднял взгляд и посмотрел вперёд, заметив, что в городе Атира как всегда бурлит жизнь. «Что они делают в такое то время?» – возникла новая мысль от праздного любопытства. Ему всегда хотелось плюнуть на запреты дома и рвануть в ближайший город эзгадов, чтобы воочию лицезреть чужую жизнь. Иногда возникает чувство, что флийезы4заперты на Парящих Островах5против их воли или это ему только так кажется, потому что младшего господина никуда не отпускают без сопровождения. Был бы ещё во всём этом хоть какой-то резонный смысл, однако его постоянно тычут носом в то, что он «сын главы клана» и «надо думать наперёд».
– А пошло всё к чёрту! – Выругавшись, Эофир быстро переоделся в удобную для себя одежду из льняной рубахи выпущенной наружу, широких штанов и парой сандалий, и вновь вышел на балкон. Закрыв глаза и подняв лицо к небу, постоял так где-то мгновение, наслаждаясь минутой свободы, а после забрался на перила и спрыгнул, расправив свои крылья. Ему пришлось лавировать между островами и стараться не задеть хрупкие лозы, которые могут порваться даже от немного усилившегося ветра. Меньше всего ему хочется чувствовать себя виноватым за чужую смерть по неосторожности. Да кому, вообще, такое может понравиться?
Пролетев ещё пару островов, Эофир стремительно помчался вперёд, убегая от чувства, что его сейчас настигнут и заставят