Горечь власти. Арви Альцман
своего отца никуда не делось. Ей всего семнадцать лет, а глава семьи отправляет свою дочь фактически на смерть, даже и не подумав предупредить о своём решении.
– Кто же так поступает? Нет, какой отец будет так поступать со своим чадом? Если Лорс вообще принимает меня за своего ребёнка, в чём сильно сомневается. – Продолжила она тихо возмущаться, стискивая ладони в кулаки.
В очередной раз тяжело вздохнув, Астаят расслабилась, взяла полотенце и сложила в него все осколки, которые смогла найти. Отправившись их выбрасывать, взглянула по пути в зеркало туалетного столика, рассматривая себя. В отражении на неё смотрела девушка блондинка со стрижкой каре, стройное тело спрятано под тёмно-синюю тунику до колен с разрезами от талии, чёрные узкие штаны и летние белые сапоги на невысоком каблуке. Она уже привыкла видеть в своих зелёных глазах отчаяние загнанного зверя. Неужели ей суждено всю жизнь подчиняться приказам Лорса только потому, что тот скрыл её неугодность6от остальных? Как не прискорбно признавать, но только благодаря ему до правителя не дошла эта новость и она продолжает жить на Парящих Островах. Вот только благодарить его за это совсем не хочется.
Незаметно пробравшись в кухню через коридор, застеленный ковровой дорожкой, и просторную пустую столовую, в которой сейчас горел единственный канделябр в середине длинного обеденного стола, девушка выбросила осколки вместе с полотенцем и огляделась вокруг. Кухня погрузилась в полутьму с парой зажжённых свечей на дальнем столе, которые никак не могли охватить всё помещение. Такая глухая тишина стоит не только в кухне, а во всём доме, словно тут обитают призраки. Даже Эрат засел в своей спальне, хотя он тот ещё сорванец и ему, как преемнику отца, позволено многое.
– Почему ты выбросила полотенце? – Возник из ниоткуда за спиной голос Лорса, к которому Астаят резко обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина с жёлтыми волосами и такого же цвета густыми бакенбардами, что смотрелось немного нелепо, одетый как всегда с иголочки в бирюзовый костюм из брюк и жилета, и рубашкой с длинными манжетами с росписью золотых нитей.
– Я разбила вазу. – Не стала она скрывать ведь всё равно рано или поздно он узнает.
Сократив между ними расстояние в пару шагов, Лорс замахнулся и оставил на щеке дочери звонкую пощёчину. Голова Астаят дёрнулась в сторону, а щека стала гореть, моментально покраснев.
– Рушить будешь свой дом, а мой попрошу сохранить в целости.
– И когда у меня появится «свой дом»?
– Когда я скажу. – Не желая больше продолжать этот разговор, Лорс развернулся на каблуках и вышел из кухни, оставляя девушку наедине со своими мыслями.
– То есть никогда. – Подытожила их короткий разговор вполголоса, дождавшись, когда мужчины уже не будет рядом. Слёзы предательски обожгли глаза, ком застрял в горле, но она упрямо их сдерживала. Сколько бы лет с ней так не обращались и как бы она к этому не привыкла, обида становится только сильнее, особенно видя отношение Лорса к её сводному