Оттенки серого. Джаспер Ффорде
осторожен, там полно лузеров, нарушителей, онанистов и сексуально озабоченных, – добавил Тарквин.
Судя по его происхождению, он тоже чувствовал бы себя там как дома.
Потом они сообщили, что это безумие – хоть на секунду высовываться за ограду города и что во Внешних пределах я за неделю опущусь – буду сутулиться, есть руками и отпущу волосы до плеч. Я уже подумывал откупиться от наказания, заняв денег у моей дважды вдовой тетушки Берил, но Констанс полагала иначе.
– Что тебе нужно там делать? – спросила она, когда я назвал цель моей поездки в Восточный Кармин.
– Участвовать в переписи стульев, моя куколка, – объяснил я. – Главная контора опасается, что количество стульев упадет ниже значения одной целой восьми десятых на человека.
– Какой ужас. А оттоманка считается стулом или все же очень толстой подушкой?
Она хотела сказать этим, что поездка будет с моей стороны решительным и мужественным поступком, и я поменял свое намерение. Поскольку я собирался войти в семью Марена и, возможно, в будущем стать префектом, далекое путешествие и участие в переписи помогли бы мне расширить взгляд на мир. Месячное пребывание во Внешних пределах было с этой точки зрения отличным вариантом.
Мемориал Оза превосходил плохо нарисованную карту хотя бы тем, что был трехмерным. То было бронзовое изваяние футов в шесть высотой и четыре шириной, изображавшее причудливых животных. Судя по музейному буклету, в ходе Дефактирования его распилили на части и бросили в реку, так что из пяти зверюшек теперь было только две: свинья в одежде и с кнутом – она сохранилась получше, – а также пузатый медведь в галстуке. От третьей и четвертой фигур не осталось почти ничего, а от пятой – только нижние части лап, похожие на когти: ни у кого из современных животных такого не было.
– Глаза слишком велики для свиньи и похожи на человеческие, – изрек отец, подходя ближе. – А медведей в галстуках я и вовсе никогда не видел.
– Чрезмерный антропоморфизм, – сообщил я более-менее установленный факт.
У Прежних имелось много необъяснимых обычаев, и в первую очередь – смешивание действительности с вымыслом: ты никогда не знал наверняка, где кончается одно и начинается другое. Известно было, что изваяние отлито в честь Оза, но надпись на постаменте сильно пострадала, и скульптуру никак не могли связать с прочими дошедшими до нас упоминаниями об Озе. «Проблема Оза» служила предметом долгих споров внутри дискуссионных клубов, результаты которых выливались в научные статьи на страницах «Спектра». И хотя удалось обнаружить останки железных людей, хотя Изумрудный город оставался важным административно-культурным центром, нигде в Коллективе не нашли следов дорог из желтого кирпича, будь то натуральный или синтетический желтый цвет, а зоологи давно доказали, что обезьяны не могут летать. Все, что связано с Озом, признали вымыслом и даже буйством фантазии – но памятник-то стоял! Загадка.
После этого