Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник). Осип Мандельштам

      Когда уснет земля и жар отпышет,

      И на душе зверей покой лебяжий,

      Ходит по кругу ночь с горящей пряжей

      И мощь воды морской зефир колышет, –

      Чую, горю, рвусь, плачу – и не слышит,

      В неудержимой близости всё та же:

      Целую ночь, целую ночь на страже

      И вся как есть далеким счастьем дышит.

      Хоть ключ один – вода разноречива:

      Полужестока, полусладка. Ужели

      Одна и та же милая двулична?

      Тысячу раз на дню, себе на диво,

      Я должен умереть на самом деле,

      И воскресаю так же сверхобычно.

      Промчались дни мои – как бы оленей

      Косящий бег. Срок счастья был короче,

      Чем взмах ресницы. Из последней мочи

      Я в горсть зажал лишь пепел наслаждений.

      По милости надменных обольщений

      Ночует сердце в склепе скромной ночи,

      К земле бескостной жмется. Средоточий

      Знакомых ищет, сладостных сплетений.

      Но то, что в ней едва существовало, –

      Днесь, вырвавшись наверх, в очаг лазури,

      Пленять и ранить может, как бывало.

      И я догадываюсь, брови хмуря, –

      Как хороша – к какой толпе пристала –

      Как там клубится легких складок буря…

      Как из одной высокогорной щели

      Течет вода – на вкус разноречива –

      Полужестка, полусладка, двулична, –

      Так, чтобы умереть на самом деле,

      Тысячу раз на дню лишусь обычной

      Свободы вздоха и сознанья цели…

      Голубые глаза и горячая лобная кость –

      Мировая манила тебя молодящая злость.

      И за то, что тебе суждена была чудная власть,

      Положили тебя никогда не судить и не клясть.

      На тебя надевали тиару – юрода колпак,

      Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!

      Как снежок, на Москве заводил кавардак гоголек, –

      Непонятен-понятен, невнятен, запутан, лего́к…

      Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,

      Сочинитель, щегленок, студентик, студент, бубенец.

      Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей

      Под морозную пыль образуемых вновь падежей.

      Часто пишется – казнь, а читается правильно – песнь.

      Может быть, простота – уязвимая смертью болезнь?

      Прямизна нашей мысли не только пугач для детей?

      Не бумажные дести, а вести спасают людей.

      Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,

      Налетели на мертвого жирные карандаши.

      На коленях