От любви до ненависти. Алексей Гравицкий
на экран. Мейл-агент не мигает. Залезаю в почтовый ящик. Ага, письмо есть. Мейл-агент глючит зараза!
– Ща, погоди.
Открываю письмо, разворачиваю договор, пробегаю глазами по типовой форме. Обращаю внимание на сроки, на завуалированную попытку отчуждения прав. На… Твою ж мать!
– Это что это там в шестом пункте?
– Пить надо меньше, – сообщает трубка. – Это твой гонорар.
– Семь?
– А ты сколько хотел? Леша обычно платит пять, но тебе поставил семь.
– Знаешь, пошел к черту твой Леша. Я за семь не работаю.
– Я ему сказал.
– Ну и?
– Он сказал, что ему вообще насрать. Он в Белоруссии найдет графоманов, которые за три напишут и счастливы будут.
– Вот пусть ему графоманы за три и пишут. Таджики от литературы, мля!
– Не бузи, – осторожно советует трубка, видимо почувствовав, что я на взводе, но меня уже несет.
– Пошли на хрен. Можешь считать меня меркантильной скотиной, но мне семью кормить. У меня это стоит дороже. Вообще это стоит дороже. А Леша твой охренел в конец. Собаки лысые! Сперва нанимают графоманов по три, потом ноют. Что у них литература в жопе и книжки никто не покупает.
– Я тебя понял, – мрачно говорит трубка. – Я перезвоню.
– Давай.
Возвращаюсь к компьютеру. Злой как черт. Руки трясутся. Автор не человек, ему кушать не надо. Закуриваю. Смотрю в текст. Вижу туман.
Надо собраться. Мигает мейл-агент. Отключаю. Теперь он мне не нужен. К черту его. Хоть бы вообще интернет вырубили. И телефон. И дверной звонок заодно.
Смотрю в текст.
Дым сигареты растворяется в утреннем тумане. Прихрамывая добредаю до дальней калитки графского сада. Здесь тихо, сыро. Пахнет травой и каким-то цветением. Начинают щебетать первые утренние птахи. Весело, задорно. Дзыыыыынь!
Да чтоб тебя!
Дзыыынь! Дзыыыынь!
Встаю из-за стола, выключаю телефон. В другой комнате второй аппарат, пусть жена подходит.
Возвращаюсь за компьютер. Там хорошо. Утро, туман. Пахнет сырой травой. Шагаю через сад к дальней калитке. Здесь не заперто. Калитка отворяется с тихим скрипом. За ней уже лес. Среди высоких деревьев меня ждет мой стреноженный конь.
Освобождаю ноги лошади. Глажу по бархатной морде: прости, дружище, задержался. Конь смотрит на меня с пониманием, фыркает, поднимает голову, открывает рот и радостно сообщает:
– Дорогой, эта Наташка звонила.
Дверь открывается в комнату входит жена.
– Что Наташка? – интересуюсь, пытаясь сохранить спокойствие.
– Она ждет нас послезавтра в четыре.
– Хорошо.
– Просила не опаздывать.
– Хорошо.
– Подарок я заказала, курьер будет завтра.
– Хорошо.
– Тебе совсем наплевать на то, что я говорю? – жена смотрит с легкой претензией. Обидеться на меня или нет, она еще не придумала.
– Дорогая, – говорю я предельно спокойно, хотя внутри у меня бушует Везувий, – я сейчас в восемнадцатом