В их сердцах дождь. Виктория Лукьянова
пересохло. Резко отвернулась. Милана тем временем, загадочно блестя глазами, испытующе смотрела на меня.
Я чуть-чуть ускорила шаг.
– Однокурсник моей сестры. Я же тебе рассказывала о сестре?
Милана кивнула.
– А имя у него есть?
Мысленно вздохнула. Все-таки Вадим привлек ненужное внимание. Что-то ёкнуло в груди. Может, ревность? Я не хотела, чтобы Милана думала о Вадиме, поэтому тут же ответила, немного солгав.
– Вадим, – произнесла его имя, ощутив неприятный спазм в горле. – Его зовут Вадим. И он встречается с моей сестрой.
Милана издала какой-то нечленораздельный звук. Надеюсь, она огорчилась и не будет вспоминать о Вадиме, а тем временем я вновь оглянулась, чтобы поискать взглядом того, кто испортил бы Милане настроение окончательно, но он будто испарился. Может, мне показалось?
– Чертовы лужи, – ругнулась однокурсница, видимо, вляпавшись своим бежевым ботиночком в мутную воду.
Мое внимание вновь было приковано к ней. Мы продолжили путь, больше не вспоминая о Вадиме. Но я думала о нем, гадала, почему он поздоровался со мной. И как вообще узнал, ведь мы виделись-то от силы раза три или четыре. Однако мысли о Вадиме довольно быстро испарились из моей головы, когда я добралась до квартиры.
Леся опять не было дома. Интересно, она вообще ходит в институт или нет? Утром, когда я убегаю на пары, сестра так и дрыхнет без задних ног и никак не реагирует на мои попытки ее добудиться, а вечером возвращается поздно, и не всегда трезвая. Вот что начинает меня беспокоить.
Я не хочу думать о сестре, потому что она достаточно взрослая, чтобы жить своей жизнью, но какого черта она разбила мою чашку?!
Глава 8
– Ай! – вскрикнула, когда осколок чашки вонзился в палец.
Я так была разозлена на сестру, что едва помнила, как схватила веник и совок и стала сметать осколки. Не знаю, что тут произошло, случайно ли или нарочно, но Леся сегодня узнает какой в гневе может быть ее младшая кроткая сестренка!
Я собрала почти все осколки, кроме того, что закатился под кухонный шкаф. Заснув руку в узкое пространство, попыталась достать кусочек керамической чашки, когда напоролась пальцами на острую грань.
Слезы обожгли глаза. Резко выдернув руку, осмотрела кровоточащую рану.
– Да чтоб тебя, Леся! – рыча, подскочила на ноги и сунула ладонь под прохладную воду. Розовые струйки падали на дно раковины, и я смотрела на воду, окрашенную в цвет крови, и чувствовала, как щеки стали мокрыми от слез. Как же больно!
Обернув ладонь в полотенце, отправилась искать аптечку. У Лесе должно же быть хоть что-то, чем можно обработать рану. Увы, но все мои поиски оказались тщетны. Ничего кроме антипохмельного я не нашла. А когда заглянула в тумбочку, в которой Леся хранила всякую мелочь, так вовсе покраснела и с глухим стуком задвинула ящик. Две большие упаковки презервативов. Не многовато ли?
Продолжая кутать руку в полотенце, выудила из собственных вещей пачку с пластырями. Кое-как остановив кровь и заклеив ранку,