Вера в придуманное. Александр Николаевич Лекомцев
нынче не прилично,
Но мы пока живём.
* * *
Вдоль, по Лянчихе-реке,
Я бегу вприпрыжку.
Не с синицей в кулаке,
А с журавлём под мышкой.
Убегаю от друзей
И подруг, конечно.
Путник скромный, не глазей
На меня с усмешкой.
Не любуйся, паренёк
На мои привычки!
Лучше сядь ты на пенёк
И попей водички.
В Лянчихе чиста вода,
Не выпита кукушкой…
Люди Владика сюда
Часто ходят с кружкой.
Воду пьют без куражу
Женщины, мужчины.
С журавлём я здесь брожу.
Есть на то причины.
Я решу проблемы сам
На Богатой Гриве.
Я гуляю по лесам
В яростном порыве.
Журавля я сохраню,
Потому в дороге.
Не попасть ему в меню
Старым пням двуногим.
Благодатная земля,
Чистая водица.
Здесь, на речке, журавля
Не склюют синицы.
Мракобесие долой!
Заявляю рьяно:
«Он под мышкой, под полой,
Под моей охраной».
* * *
За час до извержения Везувия
Заполнилась прозреньем голова.
Я понял, что тупы мы до безумия
И простодушны, как на пне трава.
Я прочь побрёл дорогами подлунными,
Шагал туда, куда глаза глядят.
Не подружиться мне с братвой чугунною…
Я в том виновен, в чём не виноват.
Но настроенье было превесёлое,
Как будто членом партии я стал.
Везувий посыпал мне пеплом голову.
Я медленно взошёл на пьедестал.
Взошёл я на него, ведь в жизни лишний я.
Как горсть давно потраченных монет.
Смиренно обратился я к Всевышнему,
Спросил его: «А где здесь туалет?».
Прохожий мне ответил гневно, пламенно,
Ловивший тараканов в бороде:
«А ты не суетись, бродяга каменный!
Здесь туалет везде, везде, везде!».
Я в собственное плюнул отражение,
Что с бородой и пьяное слегка.
Рычал Везувий в пике извержения
И пуля пролетала у виска.
* * *
Прощай! Облетела листва с тополей…
Я кутаюсь в плащ темноты. Ухожу!
Мне тяжко с тобой на тропе, на земле.
Прощай! Не люблю! Не молю! Не свяжу!
Прощай! Это стоны зимы и снегов…
Мне страшно и холодно рядом с тобой.
Гремит за спиною железный засов
И пахнет слезами солёный прибой.
Прощай! Что по пойму, что скажу, что найду,
Глазами холодными, в небо звеня?
Я умер… Я умер на полном ходу.
А тот, возрождённый, нисколько ни я.
В начале дня
Волной на шее синее кашне,
Над ним – мои пылающие щёки…
Я не в бурлящем, разноцветном сне.
А в городе страстей – Владивостоке.
Я в городе