Человек как философская проблема. А. С. Чупров
и общественной жизни людей. Тут человек взыскует своё глубинное онтологическое основание – подлинное бытие, пусть даже и «предавшее» его. Недаром такой тип мировосприятия еще Гегель называл «несчастным, само себя чувствующим сознанием»[28].
11. Этико – правовой (праксиологический) подход исследует человека с точки зрения выработки им морально – нравственных принципов и практического следования им в своей жизни. Всем известны формулировки «золотого правила» нравственности: «Не делай другому того, чего ты не хотел бы, чтобы делали тебе» или «Относись к другому так, как ты бы хотелось, чтобы относились к тебе». Более «жестким» является кантовский критерий нравственности – собственное достоинство и счастье другого. Наиболее рационалистически он выражен в категорическом нравственном императиве Канта в его «Основах метафизики нравственности»: «… поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»[29]. И другая формулировка: «… поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству»[30]. Здесь человек рассматривается уже не как безнадежное одинокое существо, а в его отношении с себе подобными, а право неразрывно связывается с моралью и наоборот. Но, как известно, уже современники Канта, а тем более последующие поколения мыслителей резко критиковали кантовский императив, указывая на его внеисторичность и практическую нереализуемость. К этическому подходу можно отнести и антропологию В. С. Соловьева, который усматривал самую специфическую черту человека в чувстве стыда, а право полагал средством не осчастливить человека, но хотя бы не дать погрузиться миру во зло[31]. Проблема только в том, что, руководствуясь критериями Канта и Соловьева «человеческого в человеке», формально можно отказать едва ли не большей части людей в праве называться людьми и превратиться в законченного мизантропа.
12. Наконец, теологический, религиозный, или спиритуалистический подход утверждает духовность человека, которая проявляется в его благоговении перед высшим (В. С. Соловьев[32]), духе как неизбывном стремлении к Богу (Макс Шелер[33]), в «вертикальном трансцендировании» (К. Войтыла – он же папа римский Павел-Иоанн II[34]), не говоря уже гегелевской концепции человека как форме субъективного, объективного и абсолютного духа, который есть манифестация Святого духа.
Но и тут далеко не всё «складно». Во – первых, духовность отнюдь не сводится исключительно к религиозности, которая к тому же всегда оказывается опосредованной борьбой с дьяволом. Недаром есть шутка о том, что каждый верующий в Бога в глубине своей души «немножко сатанист». В отличие, кстати, от атеиста, который не верит в бога, а стало быть, и в дьявола. Впрочем, это не дает атеисту никаких преимуществ перед верующим человеком,
Гегель Г. Феноменология духа. Раздел 4. Несчастное сознание (Благочестивый субъективизм) / Гегель Г. Ф. В. Сочинения. – М., 1959. С. 159.
Кант И. Основы метафизики нравственности. Соч. в 6 т. Т. 4, ч. 1. – М.: Мысль, 1965. С. 260.
Кант И. Основы метафизики нравственности. Соч. в 6 т. Т. 4, ч. 1. – М.: Мысль, 1965. С. 270.
Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия. Глава 1. – М.: Алгоритм, 2012. С. 36.
Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия. Глава 1. – М.: Алгоритм, 2012. С. 36.
Шелер Макс. Положение человека в космосе. / Проблема человека в западной философии. / Переводы / Сост. и послесл. П. С. Гуревича; Общ. ред. Ю. Н. Попова. Москва: Издательство «Прогресс», 1988. C. 31–95.
Войтыла Кароль. Личность и поступок. – М.: Изд – во МГУ, 2010.