Санкции. Юлианна Страндберг
представления о том, что они будут делать, а чего точно не будут. Например, шведы не будут беспрекословно выходить по выходным на работу, если это не указано в контракте или работа не посменная, а мы, русские, жить будем на предприятии, если начальство прикажет. Специфика профессиональных отношений такая.
Но поначалу я ничего этого не видела.
И все вроде было. И квартира. И машину купили. И дети в садик пошли. И Дима пошел на курсы языка. Мне-то некогда. Я работаю и учу язык по свободной схеме, а поскольку производство тесно связано с русскими и иностранными предприятиями, то и шведский-то мне не особо нужен. Все деловое общение либо на русском, либо на английском.
Но вот незадача. Квартира съемная – дороговато. Свой ремонт делать нельзя. Даже обои переклеить нельзя. Машину купили за сущие копейки, она старая, прошлого века, но зато не в кредит и на ходу, потому как машина – это здесь не роскошь, это необходимость. И страховка, и бензин, и техническое обслуживание, и еще ежегодный техосмотр. В целом выходило много для семьи, где работает кто-то один, то есть одна.
Детей отправили в садик. И младшенькой Соне вроде нормально. А Алешке пришлось идти в садик, вместо подготовительного класса школы. В Швеции все дети идут в подготовительный класс школы в тот год, когда им исполняется шесть лет. Алешке шесть лет исполнилось в мае, а отправили его в садик к пятилеткам, язык учить. И понятно, что ему там скучно. Да еще он ничего не понимает. Каждое утро слезы, четыре месяца в таком режиме, и пока легче не становится. А дальше что будет? Он в семь лет пойдет в подготовительный класс с теми же детьми, с кем сейчас в садике? И ему опять будет все это неинтересно? А если язык не выучит?
С Димой вообще все сложно. Эйфория от переезда в Швецию сменилась затяжной депрессией. Ему не нравилось абсолютно все: еда, дома, магазины, люди в школе, люди на улицах, машины, автобусы. Ему не нравился язык, который надо было учить. Сложный он какой-то. Хотя надо сказать, что нет и не было у Димы таланта к языкам. Он и с английским-то разговорным на «вы». Так что тут все оказалось намного сложнее, чем предполагалось.
А я, а что я? Я должна была работать и встраиваться в новый режим работы в полурусском, полушведском предприятии. Быстро заглатывать и переваривать новые правила и привычки. Подстраиваться под всех, включая концерн, который требовал отчет в четыре утра, потому что Красноярск проснулся, а то, что разница во времени, им невдомек. Они проснулись, будьте добры, предоставьте отчет.
Мне приходилось улаживать вопросы в садике и уговаривать не вызывать психолога Алеше. Объяснять, что все у него нормально, просто он никак не подстроится. Вчитываться в правила предоставления мест в детских садах и их организацию. Например, место в садике не может быть предоставлено более чем на три часа в день или на пятнадцать часов в неделю, если один из родителей не работает.
– В смысле?! – возмущался Дима. – Это что,