Преданый Димитрий. Алексей Козлов
слухи были такими размытыми и неявными, что едва ли заинтересованные лица в Литве что-либо поняли из этого бреда, кроме того, что в России начинаются брожения и жуткая крысиная свора под ковром, в результате чего исход такой своры не дано предсказать даже Сивиллам…
Меж тем история мёртвого сына Марии Нагой продолжилась, что является косвенным свидетельством ухудшения политической ситуации в государстве. Романовы прятали глаза и что-то замышляли. Годунов глаз не сводил с этой семейки. Брат Марии был доставлен в Москву и в ходе «собеседований», о характере которых мы можем строить только догадки, признался, что слуга Битяговского обмолвился кому-то о деталях смерти Димитрия. Слугу схватили, пытали в застенке, где он под пыткой якобы признался, что лично убил Димитрия, после чего слуга были незамедлительно четвертован. Как мы видим, то ли по причине своей причастности, то ли стремясь убрать тему из общественного дискурса, Годунов убирал вообще всё и вся, имевшее отношение к этой грязной истории. Спецслужбам был дан строгий наказ внимательно внимать городским языкам и при наличии крамолы сразу выдирать их. Наказывали даже за малейшее упоминание обстоятельств того времени и имён участников. Чего так боялся Годунов, если в самом деле не имел к этой истории никакого отношения? Именно такое его поведение зародило излишнее недоверие к вывода комиссии и породило новую волну сплетен. К дате Годуновского восшествия на престол, не существовало ни одного свободного человека, имевшего прямого отношение к семье Нагих и Димитрию. Кроме, возможно, семьи Отрепьевых, связи с которыми скрывались и не были известны Годунову. Все были разогнаны, сидели или были зверски убиты.
В то время слухи занимали в общественном сознании примерно то же положение, что сейчас – первый канал телевидения. Большинство народа ведь могло видеть власть только в своих страшных снах и только жители столицы иной раз издалека видели царя или его руку, высовывающуюся из окна повозки. Первый случай, когда царь стал осознанно общаться с людьми и даже устраивать каждую неделю приёмные дни, связан как раз с царём Димитрием I, а до него до такого никто бы просто не додумался. Слухи были самым главным средством информации, пропаганды и одурманивания простолюдинов, через слухи транслировались политические амбиции и проверялись возможности продвижения акций власти. Мы видим, что искусство вброса в ту пору было обязательным и осознанным делом верхов, а не проявлением наивной народной фантазии.
К тому времени Годунов давно уже имел авторитет хромой утки, и любые вести, дискредитировавшие его в глазах народа, встречались на ура и распространялись быстрее молнии. Народ, измученный бедами, неурожаями и бандитизмом, возлагал ответственность за своё мрачное положение на него, и был готов поверить в любую компрометирующую правителя байку. Имели ли к этому отношение Романовы, или лица из их окружения? Конечно, запускать разные