Убегающие за горизонт. Дневник марафонца и путешественника. Александр Радченко
спускаться вниз, присев на первой ступеньке. И, наконец, все закончили друг друга протягивать веничком. Парильщик открывает дверь. Все благодарят и идут отдыхать. Если дело зимой идут покататься по снежку. Да, жаль баньку. Рынок у баньки остался. Торгуют.
В КПУ встретил только одного педагога по баяну. Когда- то пытался по нотам научиться играть, но не хватило терпения. На гармошке играл по слуху, и на баяне тоже, но освоить хорошо баян, как гармошку, не сумел. Узнал от него, что директор КПУ Сахаров умер. Театральную аудиторию перевели в танцевальный класс, а танцоров в наш. Умер и наш Бeглинский Кирилл Борисович, это был режиссер с большой буквы. Огромный опыт работы с разными знаменитыми режиссерами и актерами. У него была страсть к бутафории, сам делал весь реквизит.
Сегодня проехал 131,5 км. Общий -2117 км.
21 июня. Оптина пустынь
Вот впечатления об Оптиной Н. В. Гоголя: «Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто у них как живет: их лица сказывали сами все».
Сейчас в монастыре другой порядок приема. Сначала надо зарегистрироваться в милиции. Затем идти в скит, и администратор расселяет после ужина и вечерней молитвы. Но меня приняли сразу, и на вечерней молитве исповедовался, а утром принял причастие. Ночь прошла в напряжении. Все время кто-то ходил, как будто собирался на всенощную. Потом появился какой-то подвыпивший, искал туалет, не мог найти и стал освобождаться здесь же, возле кроватей у изголовья. Включили свет и видя, что он инвалид, уложили на свободную постель. Всю ночь я не мог заснуть.
Познакомился с Владимиром Тимофеевым, тоже путешественник и родом из Челябинска, у него там осталась квартира и живет брат. У нас даже оказались общие знакомые Он уже несколько лет живет по монастырям. И всю жизнь в монастыре истолковывает по-своему: «А в монастырях не любят усердных. Почему крестишься 3 раза и поклоны до земли? Почему не ешь, голодаешь? И не дают благословения на сухую голодовку. А хочется работать и молиться до изнеможения и на хлебе и воде. Хочу на Валаам. Там, говорят, суровое послушание. А в малых скитах, монастырях – все на виду. И на все надо спрашивать благословения. А в больших можно спрятаться, затеряться. И в монастырях люди не говорят о своей прошлой жизни. А зачем? Могут быть тогда искушения.» Судьба нас свяжет надолго. Через несколько лет мне привезет от Владимира письмо его брат, живущий в Челябинске. За это время послушник, работяга и скиталец стал монахом Варнава и живет на Афоне в скиту от старостильного греческого монастыря. Он приглашал к себе в гости. Я навестил его, пожил в скиту, сходил на гору Афон и по другим монастырям прошел. Но об этом – отдельный большой рассказ.
Когда-то мой любимый писатель Лев Николаевич Толстой совершал свое последнее путешествие сюда, в Оптину обитель. И не решился на исповедь и беседу со старцем