Миссия «Грызли». Анатолий Алексеевич Шинкин
с планеты Грызофея. Рядовой рейс, привычный груз.
Ореховозы сновали между планетами с регулярностью пригородных электричек, доставляли крепышки для депутатов и высших чиновников Грызомачехи. Считалось, что ядрышки орехов обостряют ум и стимулируют выработку тестостерона.
Ум властным людям требовался для защиты награбленного у вороватого народонаселения, а тестостерон позволял иметь тот же народ во всех известных позах двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Двадцать четыре на семь.
Ореховозы прилетали на Грызофею всегда в сумерках, когда у птиц начиналась куриная слепота и стартовали до рассвета, что позволяло брать груза втрое больше оплаченного. Птицы догадывались, что их грабят, но со снисходительностью благородных и щедрых смотрели на наглость соседей сквозь маховые перья на широких крыльях.
Денс по-щенячьи восторгался каждой кнопкой, мог бесконечно любоваться проплывающими по главному экрану звездами, и не понимал, как может команда непрерывно наливаться пивом, спорить о политике, грызть орехи и спать, когда вокруг столько нового и интересного.
За разъяснением обратился к единственному всегда безупречно трезвому члену команды механику Свазилычу.
– Оно тебе надо, юноша? Мечешься целодневно в восторге вновь посвященного, но подобные восторги быстро разбиваются о реальность. Ты стажер – ученик без обязанностей и ответственности. Вот и радуйся жизни под хруст разгрызаемых орехов, – ухмыльнулся в густые начинающие седеть усы старпер. Зачерпнул из кармана комбинезона горсть орехов и одним движением широкого языка слизал их с лапы. Усердно разгрызая и прожевывая, шепеляво продолжил тоном наставника и старшего товарища. – Транспорт взлетает, садится в космопорту и едет по космосу без нашего участия. Как доверительно шепнул мне однажды мой друг…
– Будулай, – Денс поторопил неспешный рассказ.
– Академик Будулай, – ревниво поправил Свазилыч. – Он сказал: «Космический корабль похож на ладью Харона, в которой мнение пассажиров не имеет значения», а мы пассажиры во время полета, и грузчики, такелажники, стропали, как хочешь назови, после посадки. Разгружаем орехи и радуемся, что смерть в очередной раз прошла мимо.
– Смерть? – недоверчиво округлил и без того круглые бусинки глаз Денс.
– А ты не знал? – в свою очередь удивился Свазилыч. – Молодо-зелено. Слушай сюда, салага. – Свазилыч цепким взглядом окинул машинный отсек, отдельно всмотрелся в показания контрольных приборов, перещелкнул тумблер, еще раз глянул на замершую стрелку и удовлетворенно кивнул.
– Да, говори уже, – Денс едва не подпрыгивал от нетерпения.
– Сначала ответь на вопрос, – Свазилыч, нагнетая значимость будущему рассказу, сдвинул очки на кончик носа и глянул на стажера поверх круглых стекол. – Чем отличается Грызомачеха от Грызофеи?
– Детский вопрос, – фыркнул Денс. – Грызофея похожа на рай, Грызомачеха ближе к аду.