Ходящая по снам. Юлия Зубарева
черного повелителя так и вились. Может, нашел пару себе, хотя вОроны с ворОнами – это вроде совсем разные виды.
Во сне Милка ждала Лизавету у двери, как верная собака на прогулку.
– Сама выйти смогла бы, – переходя с яви на сон, Лиза еще несколько секунд привыкала к новой обстановке. Дом продолжал меняться. Стены стали еще на один венец выше. Большой сундук у кровати, расписанный все теми же крылатыми козами и воронами, блестел бронзовыми полосами, фигурными уголками, и казалось, что он тут всегда стоял.
– Интересно, чего бы нам в него положить. Проговорила Лиза, доставая из-под кровати свой талмуд с рецептами. Вечером она учила целых два рецепта. Первым шло варенье из сосновых шишек, хмеля и березовых почек. Шишки надо было собирать в бору, во сне, где встретишь босого человека. Приснившемуся человеку обещали избавление от бронхита и астмы после первой банки.
А вторая заготовка шла как раз по Лизиной теме. Маринованные побеги папоротника помогали при болях в спине, и главное – готовить их мог не сам спящий, а любой близкий человек.
Всего-то и надо было набрать корзину молодых побегов, вымочить их в болотной воде, варить в маринаде, от восхода до заката ночного светила. Маринад был сложный, но, записав по буковке весь рецепт, Лиза решила, что папоротник попросит у лесовика, а с маринадом поможет баба Мила. Надо поднимать деда любыми способами, да и попробовать наконец приготовить что-то своими руками подмывало уже давно.
Амалфея уже нетерпеливо стучала копытом о порог дома, когда хозяйка наконец-то закончила свои записи и, подхватив очередную банку с молоком из холодильника, выскочила на крыльцо.
– Подожди секундочку, сейчас пойдем. Вижу, что рвешься на волю. Давай нашего нового питомца напоим и в лес рванем, – приговаривала Лиза в поисках подопечного желудя в кармане.
Наконец сухой, похожий на помет ископаемого зверя желудь нашелся. Сегодня Лизавета решила не морочится с лунками в земле и просто кинула его в банку с Милкиным молоком. Желудь всплыл на поверхность, а молоко стало раскручиваться, всасываясь в трещинки на его скукоженной поверхности.
– И сколько же молока надо, чтобы эту окаменелость оживить наконец! – в сердцах воскликнула Лизавета, садовод-любитель. – Я так скоро молочную станцию заведу, чтоб один желудь накормить. Знаешь что, сиди-ка ты пока в банке. Будем тебе в холодильнике стратификацию устраивать.
Так с банкой и козой в лес и пошла. Лексей Борович встречал дорогих гостей у поваленного ствола с распростертыми объятиями.
– Лизавета! Вот уж только глаза закрыл – и ты тут. Очень ты мне нужна.
– Доброго сна. Смотри, кого принесла. Вроде, он уже получше выглядит, чем вчера. Два литра выпил. Думаю, его в мох положить и поливать чем Милка угостит, как думаешь?
Леший только глаза выпучил:
– Не может такого быть. Живой? Сколько лет над мертвыми семенами колдовал, а тут молоком желудя выкармливают, как младенчика? Чего тебе для моего драгоценного надо было? Мха? Так это сейчас организуем!
– Мне