Проза на салфетках. Ольга Леонидовна Вербовая
другому поводу. Впереди – контрольная, подготовка к которой обещает стать настоящей пыткой. Как, впрочем, и вся математика.
Я тогда не знала, что вскоре влюблюсь в своего "спасителя". И на той же самой лестнице услышу, что он любит меня… как друга. Что делать – любовь к учителю редко бывает взаимной. Впрочем, это уже совсем другая история.
Помнится, Татьяна сказала Онегину:
"Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой".
И нечего добавить, нечего убавить. Именно так я сказала бы Диме, если бы нам суждено было снова встретиться. Ведь это он отвёл меня на лестницу, подальше от посторонних глаз. Благодарна за то, что моя любовь не была цинично растоптана, не стала поводом для насмешек одноклассником, которые так ничего и не узнали. За то, что, вынужденный обидеть, он нашёл слова. Горькие, но благородные.
Я просто хотела жить!
У, проклятые матрасы! Никогда не думала, что буду их так сильно ненавидеть! Казалось, они вот-вот меня раздавят насмерть. А ещё при взлёте перегрузка, будь она неладна!
Фу, наконец-то тяжесть спадает, и ей на смену приходит приятная невесомость. Теперь остаётся только выбраться…
Конечно, осуществляю это не сразу. Пусть космолёт для начала отлетит подальше от этой чёртовой Андромеды… Вот теперь пора!
Пока я разгребала окружившие меня со всех сторон матрасы, я прокляла всё на свете. Нет, конечно, я не столь наивна, чтобы обольщаться мыслью о побеге как о чём-то лёгком и приятном. Я готовила этот план два месяца, старалась всё тщательно продумать, просчитать, чтобы не упустить ни одной детали.
Не без труда выбравшись, я первым делом взглянула в маленькое окошечко-иллюминатор. Андромеда превратилась в маленький мячик. Прощай, ненавистная планета, прощай, женская колония, в которой я провела горькие невыносимые два с половиной года! Это пусть дуры малохольные сидят от звонка до звонка, а я не такая – я умная. И теперь я свободна!
Свободна!.. Осталось только устранить ещё одно маленькое препятствие…
Тихонько я вышла из грузового отсека и осмотрелась. Как раз на стене огнетушитель. Всё как и положено по технике безопасности. Только в этот раз она может кому-то сослужить дурную службу…
Сняв со стены огнетушитель (какой же он всё-таки тяжеленный!), я направилась к кабине пилота.
Он не заметил, как я вошла, даже головы не повернул. Вот спасибо матёрой Клавке-Пиле, не зря заставляла нас, сокамерниц, по ночам ходить тихо. Сейчас это умение мне как нельзя кстати!
Не обернулся пилот, и когда я подкралась к нему вплотную, всё так же продолжал читать газету. Давай, Нинка, действуй!
Размахнувшись, я изо всех сил ударила его огнетушителем по голове. Издав глухой стон, он стал оседать в кресле. Кровь хлынула из разбитой головы. Я ударила ещё. И ещё…
Вот и всё. Теперь ничто не мешает мне лететь вперёд – к долгожданной свободе. Бросив испачканный кровью и мозгами огнетушитель в сторону, я подошла к приборной доске. Так и есть – космолёт поставлен на автопилот. Вот молодчина пилот. Был. Догадался, чего хочет женщина. Правда, направление