Золотой череп судьбы. Наталья Томасе
порой казалось, что у матери нет эмоций вообще. У нее не было слез, когда ей сообщили о смерти мужа и старшего сына, не было светящихся глаз на свадьбе Лэйфа и Рагны, не было улыбки радости, глядя на внучек. И вот сейчас в ее взгляде была озабоченность и затаенный страх.
Эрна подошла к столу и села на треножник10 напротив сына. Они молча смотрели друг на друга несколько минут. В конце концов, любопытство Лэйфа взяло верх, и он осведомился о матери, о причинах ее тревожности.
– Я была у старого ведуна из Дикого леса, – глухим голосом проговорила она. – Хотела узнать судьбу твоего сына. Каким воином он будет, каким хозяином.
Лайф продолжал молчать, давая шанс матери выговориться. Женщина поправила ленту над высоким лбом, немного распустила платок на шее, словно он ее давил, как удавка. Она явно тянула время, не зная, с чего начать. А затем, сверля глазами сына, тихо, еле слышно произнесла.
– Это змей, погибель всего нашего рода.
Глаза Лэйфа широко раскрылись от неожиданности и страха, поднимая и выпрямляя густые белесые брови. Рот непроизвольно приоткрылся и стал похож на волчий оскал. Мужчина, не способный что-либо произнести, лишь покачал головой из стороны в сторону. Он не хотел верить матери. Он должен был все проверить сам. И, нехотя вставая из-за стола, Лэйф Везучий направился в Дремучий лес…
– Да будет так! – уверенно произнес бесстрашный хэрсир и крикнул стражникам открыть ворота.
ххх
Лэйф по-хозяйски обошел двор и в треугольнике коровника нашел мать, показывающую молоденькой фостре11, как правильно доить корову.
– Надо поговорить, – резко крикнул он и кивнул головой в сторону выхода.
Эрна вышла из коровника, вытирая руки об фартук.
– Кто это сделает? – без лишних вопросов поинтересовалась она у сына.
– Я не могу приказать его убить. Он мой сын.
– Он твоя смерть, – презренно, сквозь зубы выдавила Эрна, – твоя и твоего рода. Он разрушитель твоей семьи, насильник сестры. Тебе этого мало?!
Лэйф был очень бледный, но Эрна уловила, как что-то блеснуло в его глазах. Мужчина опустил глаза, а когда поднял их, в них уже ничего не было. Вернее, пустота, ничего не выражающая безучастность.
Он позвал мать с собой, и они направились к спальному месту хозяев.
Облокотившись на локоть, Рагна полусидела на соломенном тюфяке, уложенном на деревянной кровати на высоких ножках, и поедала ячменную кашу с мясом. Малыш лежал в березовой люльке рядом с кроватью, но было очевидно, что мать совершенно не имеет никакого интереса к нему. В ее глазах стояло равнодушие, и даже было ощущение, что она не замечает колыбели вообще.
Лэйф бросил взгляд на ребенка. Он был совсем крошечный, пухленький, с золотистым шелковым пушком на голове. Его большие, широко расставленные темные глазенки были открыты и сверкали, как янтарь в солнечных лучах. Они показались Лэйфу живыми и одновременно жесткими, бесстрастными и … бесстыжими. Он мотанул головой, прогоняя какие-то
Табурет на трех ногах
Подопечный или приёмыш