(Не) Лишние. Тая Лисс
такие, яркие, мультяшные совершенно, рыжая, мелкая, тоненькая явно, но в пуховике этом дутом и капюшоне – как снеговик. Молоденькая совсем. Кукла изящная. Милая и смешная. В снег бы её повалить и щекотать. Тьфу! Крепко я тогда приложился, видать. Встряхиваю опять головой, аккуратно, – вроде и не болит, а глупости лезут, ну. Не сотрясение же? Не, при сотрясениях кружится ведь ещё и тошнит, кажется.
Пахла девчонка приятно. Ещё когда рядом для фото вставал и наклоняться пришлось – почти на голову меня ниже рыжик (прозвище ей уже придумал, вот ведь!), сразу уловил. Тёплым чем-то, выпечкой что ли, зажмуриться хотелось, приблизившись, и вдыхать в удовольствие. Вишней ещё, точно. Едва-едва уловимой. Варенье она ела, что ли? И завис тогда на её губах (следы варенья искал, ага) – полноватые они и цвет такой… нежный, снова пальцем хотелось провести – неужто свои такие, в наш-то силиконовый век? Да что ж такое опять! Усмехаюсь про себя: зима ещё, а сумбур весенний какой-то, неуместный совершенно, в голове.
А кадры эти неудачные? Таких блуперов6 нарезать можно было, м-м-м. Мечта режиссера комедий! Мимика у девчонки невероятная, смешила меня постоянно. В голос и смеялся бы, но из сурового образа (который я себе безотчётно с ней зачем-то задал) выходить не хотелось. Вообще – это ведь самое ценное в актёрстве: вовремя из роли выходить и так же вовремя – в неё погружаться.
На одном из фото-«дублей» под капюшоном у Юли целая копна волнистых, нереально ярких, каштаново-рыжих волос обнаружилась, которые она привычными движениями поправляла для кадра, и сразу тоже хотелось помочь, пригладить, рука даже дёргалась в её сторону. Непроизвольно. И вишней сильнее пахло. Не варенье, значит…
Так с ней было… уютно, что ли?.. Тепло. Я даже нагрелся от её присутствия будто. Солнце это, конечно. Не зимнее совершенно. Днём – будь здоров припекало!.. И она – тоже, как солнышко, недаром про рыжих так говорят. Лучистая, светлая. Глупо так. Сам не понял, как в безотчётном порыве (задержать?) предложил кофе и набережную. А она минуту (!) целую молчала! Ничего ведь такого, прогуляться просто. Не страшный вроде. Давненько так не нервничал. Тьфу! Когда согласилась, с облегчением (да боже ж мой!) выдохнул: искать самому не пришлось – хорошо же?
А краснела как, когда дверь в кофейне для неё придержал? Отвык вообще от таких реакций. Сейчас у большинства дам грим такой, ничуть не хуже актёрского, и румянец постоянный – искусственный, с модным блестючим оттенком. А у неё – от прозрачной бледности там, на солнце, когда кожа её фарфоровая озарялась будто, мягким сиянием наполняясь (свет хорошо падал, конечно, сейчас каждый второй кадр выстраивать умеет), до нежной такой лепестковой розовины… Самый естественный диапазон стеснения.
Вспоминаю, как обсуждали кофейню, и девушка неожиданно выдала настолько складную идею по необычному формату кафе, что невольно проникся и размышлял уже, как бы такое на практике реализовать. Не ожидал, что даже мелочи она успела продумать, практически всё необходимое предусмотрев. Мне-то всё это по работе
Запоротые дубли принято называть «блуперами» (сокращение от слов blue pencil – «синий карандаш», популярное орудие цензуры прошлых веков).