Творческий отпуск. Рыцарский роман. Джон Барт
в кабине грузовика с морепродуктами, который вел свидетель Иеговы, и разбудила меня в шесть утра тирадой против ЦРУ: как Америка становится раковой опухолью человеческой цивилизации; и она терпеть не может, что ее собственный отчим и приемный дядя, которых она так любит и кто, как ей известно, очень о ней, и о Гасе, и о Ма заботятся, в Компании большие шишки; и если она даже на минуту допустит, что кто-либо из вас сочинил тому обсосу его речугу для подката, она спишет вас со счетов насовсем; но она знает, что с нею вы нипочем так не поступите, каких ужасных штук вы б ни творили с другими людьми. Эт сетера.
Я ей сказала, что парняга тот наверняка просто выпендривался или поддразнивал ее, и она постепенно остыла. Пожила у меня несколько дней, и вместе нам было хорошо. Я даже заманила ее на пляж поиграть в силовой волейбол! Она великолепно гасила, если была в настроении, даже играя против здоровенных парней. Почти как вернуться в Поконы, когда мы с Мими работали вожатыми в лагере «Лавр». Я купила ей акриловых красок, чтоб она снова занялась живописью, и уговорила свое начальство дать ей работу, считая, что нам обеим будет полезно провести лето вместе, перед тем как она примется за свое дальнейшее. Мим подумывала в августе съездить в Чикаго помочь друзьям бедокурить на Демократическом национальном съезде. Но тут вдруг у нее возникла тяга расспросить Бабулю о белорусских погромах, поэтому ясным воскресным днем – четырнадцатого июля, в День Бастилии, Тыщадевятьсот шестьдесят восьмого – она собрала свой рюкзачок, проголосовала на дороге и направилась по Трассе шестьдесят к Прибрежному государственному парку на заднем сиденье мотоцикла: вел его черный парень лет тридцати в шлеме Вермахта и кожаном жилете, на спине которого было написано «Громохрана Ричмонда». Была она в бабулиных очках в стальной оправе, бабулином платье и косынке в огурцах; потому-то я и вспомнила.
Следующую часть ты знаешь: как банда белых Дородных Стервятников нагнала черного парня у Форта-Стори, избила его и раскурочила ему мотоцикл, а Мимси, пинавшуюся и визжавшую, отволокла в лес и связала ей руки косынкой, а бабулиным платьем обмотали ей голову, и украли у нее рюкзачок, и разбили ей очки, а их подружки держали ее, пока парни по очереди харили ее спереди и сзади, и всерьез обсуждали, не отрезать ли ей соски и не съесть ли их в каком-то ритуале посвящения, но вместо этого решили на нее нассать, все до единого, женщины присаживались ей над лицом, а потом они ее бросили привязанной к дереву и на грудях у нее нарисовали пальцами звезды, а на животе – американский флаг теми красками, что я ей подарила, но она их так и не открыла.
Все верно, Сьюзен: все это незачем упоминать еще раз.
Ну вот. Хоть Мимси и была потрясена и в ужасе, что они ее прикончат или изувечат, все равно запомнила их голоса и клички, какие у них выскальзывали, а также мелкие детали – из нее бы получился хороший агент Компании! И все время думала: Слава богу, что они пока не сделали мне больно по-настоящему, если не считать содомизации, но даже для такого они применяли