Неолит – не заграница. Александр Николаевич Лекомцев
нашей доблестной российской полиции ты проводил свой досуг, извините, в племени, каких-то там, Уходящих. Не близко – не далеко, а прямо в каменном веке! Смех на палке! Ну, да! Ты мне говорил, что пуля – правнучка стрелы. С этим я согласен. И больше ни с чем!
– Нет смысла что-то придумывать. Я не гламурная… телезвезда. Я сыщик! Всё именно так, как я уже вам докладывал.. Правда, я провожу там не досуг, а живу полнокровной жизнью, как и здесь.
Листрилов вскочил с кресла, как ошпаренный, потом с размаху сел на него всеми своими окороками и закричал:
– Мне опротивел твой бред! Ты меня достал до мозга костей своей Динозаврией! Пора бы основательно выбить из твоей башки всех… тараканов!
– Нет у меня в голове никаких тараканов. Но я полностью не могу управлять процессом перехода из одного мира в другой. Пока всё происходит помимо моей воли. Но чувствую, что перемены, где-то, рядом. Но я всегда возвращаюсь именно в то место, из которого начинал перемещение в другое время, в иной мир….
– Иди-ка, Алексей, без всякой обиды, сейчас туда, откуда пришёл. В свою Динозаврию, к примеру! Или там, отдыхай, лечись! Живи себе в двух мирах. Да хоть в двадцати! Повторяю! Я поражаюсь, что тебе ещё разрешили, официально, заниматься частным сыском.
– С психикой у меня всё нормально, – Зуранов встал с места, собираясь уходить. – Я прошёл проверку на самом высоком уровне. Просто то, что со мной происходит не в состоянии объяснить современная наука. Люди Динозаврии, как вы, Пётр Иванович, выражаетесь, тоже, к сожалению, относятся ко мне с недоверием. Они не находят… не могут найти никаких объяснений происходящему явлению.
– Всё! Вали отсюда, Зуранов! Мне опротивело общаться с балбесом, – вышел из терпения генерал, снова привстав с кресла. – Пошёл! Я и не таких гуманоидов встречал! Знаешь, на чём я таких видел? Меня с тобой начальство попросило вежливым быть, иначе… Вот и миндальничаю …
Теперь уже Зуранов окончательно считая разговор с продуманным генералом полиции бесполезным. Слегка поклонившись Листрилову, Алексей вышел из кабинета.
Яркие лучи июньского солнца не поднимали его настроения. Но многие прохожие улыбались погожему дню, особенно радовались теплу дети в большем сквере, почти что парке, через который проходил Алексей.
Он закурил на ходу, рассеянно наблюдая за стаей голубей, которые торопливо делили корку хлеба. Сильные отгоняли от неё слабых и больных. Крепкие самцы безжалостно клевали, стараясь попасть в глаз, старым, немощным птицам и молодым, ещё не окрепшим. Всё было почти как у людей… в двух, очень знакомых ему мирах, в которых он жил. Отчего же «почти»? Здесь сравнение чёткое, можно сказать, один к одному.
Правда, ответ на данный вопрос очень сложен. Потому он не прост, что люди, в силу своих ложных представлений о справедливости, как правило, пытаются дать мотивировку своим жестоким, злым, страшным поступкам, желают не только оправдать свои дьявольские действия, но и привести их в рамки мнимой справедливости, а порою даже и законов. Писанных и не писанных.
Таким