Пламя надежды. Кристен Тайч
будто не хочет вспоминать об этом, и я прекрасно её понимаю. – Один из отклонённых мною номеров, а в следствии и его участник, было выступление с набором карманных миниатюрных ножей. Я не дала девочке выступить, так как переживала за безопасность других участников и её самой.
– Но разве об этом не прописано в кодексе холдинга? О запрещённых вещах? – удивляюсь я.
– Конечно, но мечта сиять на сцене выше, чем какое-то табу.
– Но почему вы не сопротивлялись ей? Она могла сотворить непоправимое.
– Я чувствовала вину за поломанную детскую мечту, что просто дала выплеснуть ей злость.
Слёзы, что застыли в моих глазах с начала рассказа этой печальной истории, внезапно потекли по щекам.
Насколько это ужасно. Ужасно осознавать, что, живя по совести, ты навредишь другим, а по закону – себе.
Я сглатываю и стараюсь вытереть капли, скопившиеся у подбородка, чтобы никто не заметил, но миссис Фисч слышит шмыганье носа и спешит утешить.
– Полно, детка, не стоит, – слегка улыбнувшись, она похлопывает меня по плечу. – Эти шрамы не дают мне забыть, что значит один выбор для одного, а что для другого. Ну, не будем о плохом, давай спустимся ещё ниже и посмотрим на залы проведения конференций, круглых столов, презентаций и прочих официальных заседаний.
Неспешно идя в сторону лифта, я стараюсь не думать о той истории, которую только что поведала миссис Фисч, но эти душевные кошки скоро доскребут до костей.
А хуже всего то, что это не единичный случай в этой фирме, в этом я уверена теперь на сто процентов.
И это ужасно. Ужасно больно, не столько физически, как морально.
Как вечное напоминание о случившемся, которое не смыть водой и не выбросить из головы.
Идя в своих мыслях, не замечаю, что дверь одного из кабинетов впереди быстро распахивается и чуть не ударяет меня в лоб, как вдруг тормозит в нескольких сантиметрах от носа. Из неё высовывается высокая девушка с ярко-рыжими волосами и щебечет:
– Ой, я тебя не зашибла? Прости, очень тороплюсь! – Несколько раз она извиняется и, когда я отвечаю, что всё хорошо, убегает в сторону лифта.
– Ох уж эта торопыга Мирьен, всегда куда-то спешит.
Женщина мотает головой и тепло улыбается.
Скажи мне о такой миссис Фисч ещё утром, я бы покрутила у виска того, кто сморозил эту чушь, но сейчас мне кажется, что другой я её и не видела.
Не видела эту маленькую женщину с большим сердцем настоящей. Будто она носит маску, которая отгоняет как раз-таки от неё назойливых и суетящихся мошек вроде меня.
На сердце становится грустно и стыдно, что я так относилась и думала о ней. Это уже второй человек, о котором я думала хуже, чем он есть на самом деле. Возможно, это детство, проведённое в детском доме, даёт о себе знать, или же злоба и издёвки окружающих в школе. Но что-то точно мне мешает видеть людей такими, какие они есть на самом деле, не делая их хуже или лучше, чем нужно.
Обращая внимание вновь на ту дверь, из которой выбежала Мирьен, опять вижу цифры вместо букв.
– А