Пламя надежды. Кристен Тайч
голос вновь тихо называет моё имя.
Но я боюсь.
Боюсь, что, открыв глаза, увижу перед собой целую кучу медработников и коллег, а во главе них – Лой. И я больше не чувствую давления в области талии. Что это значит? Они раздели меня и сейчас я голая перед всеми или тело онемело настолько, что даже больше не чувствую его?
– Ты можешь открыть их, всё хорошо.
Доверившись тому, кто это говорит, я начинаю медленно открывать глаза, как желание закрыть их вновь залетает с неимоверной скоростью.
– Ты? – пялюсь я на Кейдана, будто передо мной призрак. – То есть… Вы?
Я начинаю осматриваться. Передо мной уже знакомый чёрный диван и огромный стол из белого дерева, освещённый послеобеденным ярко-оранжевым солнцем через панорамные окна.
Кейдан делает вид, что не замечает моей оплошности, и спрашивает:
– Как ты?
Он сидит на подлокотнике возле моей головы, когда я стараюсь быстрее сесть и вижу на полу свой порванный корсет. Оглядывая себя, замечаю все эти многочисленные слои юбок, но без шнуровки, и чёрную длинную рубашку, под которой, собственно, ничего.
Господин Ригс-старший замечает моё замешательство и смущение, потому что уже добавляет:
– Нет, сначала надел на тебя рубашку.
В любом другом случае я бы начала возмущаться, но не сейчас, когда моя голова до сих пор никак не отойдёт, как после катания на американских горках, после нескольких подряд мёртвых петель.
– Спасибо вам. Я, пожалуй, пойду… – И начинаю вставать.
– Ты уверена, что твоя одежда тебе не нужна? – Он бросает взгляд на своё кресло, на котором висит юбка, блузка и остальные личные вещи, что я сняла для съёмок у Лоя.
– О… эм… Да, спасибо, – слегка киваю и направляюсь, чтобы забрать их и уйти.
– Ты можешь переодеться здесь. Сюда никто не войдёт.
Я подбираю слова помягче, которые можно было бы сказать и ехидному парню с вечеринки, и боссу одновременно, только он добавляет быстрее, с усмешкой осматривая меня до ног:
– Но ты можешь выйти в общий коридор так и…
– Хорошо! Хорошо. – Я останавливаю его, спрашивая, где можно переодеться, на что он только отворачивается и говорит, что постарается не подглядывать.
У меня вырывается истерический смешок, а брови взлетают вверх, когда тот просто разворачивается лицом к двери и начинает описывать то, что видит на ней стрёмную ручку, которая никогда ему не нравилась, а его младший брат – заноза.
Надев всё, кроме блузки, в активном – в очень активном – темпе, перед глазами опять начинает расплываться вся комната, и, может, поэтому я опираюсь на стол рукой, стоя лицом к окну, немного громче и неуклюже, чем планировалось.
– Всё в порядке? – в голосе Кейдана слышится отдалённое беспокойство, но он не оборачивается.
– Д-да, д…
Дыхание вновь перехватывает, и, чувствуя удушье, начинаю хватать ртом воздух чаще. Всё тело становится непослушным, словно немеет, и кажется, что в него одновременно впиваются тысячи острых игл. В ушах стоит такой звон, будто я нахожусь рядом с реактивным двигателем в момент его запуска.
– К-кей…
Предвкушая