Современная русская литература. Статьи, эссе, интервью. Ирина Калус
русская литература» П. Евстафиева (1877–1879) были представлены очерки о И. Гончарове, И. Тургеневе, А. Островском. Можно, конечно, вспомнить, что на первых порах категорически возражал против изучения новейшей литературы Ф. Буслаев (основной аргумент ученого: новейшая литература все равно будет читаться вне класса— теперь же это звучит не слишком актуально), тем не менее, к концу жизни и он пересмотрел свое отношение к проблеме, включив в «Общий план и программы обучения языкам и литературе» (1890) прозу И. Тургенева и Л. Толстого, критику В. Белинского, И. Гончарова, С. Шевырева. Наиболее последовательно линию на преподавание современной литературы в школе проводил А. Галахов (1807–1892), постепенно дополнявший переиздания своих хрестоматий произведениями Н. Некрасова, Ф. Тютчева, А. Хомякова, И. Козлова, Я. Полонского и И. Никитина. В XX веке, начиная с 30-х годов, даже в школьную программу входили произведения М. Шолохова.
Иными словами, в отечественной школе сложилась богатая традиция изучения живого художественного процесса, и современная русская литература, в том или ином виде, всегда присутствовала.
Третий вопрос: как преподавать? Определившись с первой и второй проблемами: что такое современная литература и нужно ли её преподавать— решение третьего вопроса уже фактически предопределено. Однако сделаем ещё несколько оговорок общего характера. Нижесказанное применимо к преподаванию любого предмета вообще. Во-первых, уча новому, нельзя учить по-старому. Во-вторых, проявляя творческий, оригинальный, современный подход, нельзя забывать о вечном камертоне русской словесности – о её традиции. В-третьих, основное занятие школьников и студентов составляет по-прежнему зубрежка. А между тем мир так быстро меняется, что знание как набор фактов становится просто никчемным. Здесь необходимо вспомнить, каковы роль, цель и назначение образования, не говоря уж о том, как его лучше организовать. Православие – концепция жизненности. И то, чему мы учим детей, не должно быть от жизни оторванным, должно быть устойчивым. Обучать кого-то – это означает давать знания. Но больше всего нашим воспитанникам нужны не знания, а мудрость. Мудрость – как уже примененное и осмысленное знание. Подчас мы учим детей, что думать, вместо того, чтобы учить, как думать. Когда даётся мудрость, мы говорим им не что именно «следует знать», а скорее, как добраться до своей собственной правды. Знание утрачивается, а мудрость невозможно забыть. С другой стороны, не бывает мудрости без каких-то первоначальных знаний. Сейчас идёт сосредоточение только на знаниях, а мудрости уделяется очень мало внимания. Редко встречаются программы, которые направлены на развитие способностей и навыков, а не на механическое заучивание. Не мыслящий, внушаемый среднестатистический ученик или студент – будущий идеальный член общества потребления; филолог, с упоением читающий Б. Акунина или Д. Донцову, С. Лукьяненко или Т. Толстую. Православная же традиция, взывающая человека к «умному деланию», к осмысленному бытию, не допускающая