Судьбы людские. Игорь Зудов
хотя бы моральной поддержкой товарищей по работе. Оптимальным вариантом стало бы участие в его неблаговидных делах Кирилла.
Упреки и жалобы Марины на низкий жизненный уровень молодой семьи Кирилл не воспринимал всерьез. Он не желал вставать на путь обмана и мошенничества.
VII
Алексей все больше утрачивал авторитет у профессионалов. А материальное благополучие не только не страдало – наоборот быстро росло. Никто из коллег не набрался мужества, чтобы остановить преуспевающего дельца. Многие вольно или невольно втягивались в орбиту его деятельности.
Тщательно скрываемое презрение немногих устоявших перед соблазном, нежелание обидеть сослуживца, даже если знаешь его грязные делишки, характерно не только для медицинского сообщества.
Из-за неспособности добиваться справедливости, не высовываться, отсидеться в своем углу страдает множество людей. Поэтому благоприятных перемен в нашей жизни ждать не приходиться.
Если же борец за правду поднимет вдруг голову и начнет обличать безобразия, то часто его, а не виноватых, подвергают остракизму, и он возвращается в ряды безгласных и равнодушных. Как долго еще будут твориться преступления из-за общей пассивности, боязни испортить отношения, из-за многих других комплексов и предрассудков? Вопрос, конечно, риторический.
VIII
Работа давала Кириллу огромное моральное удовлетворение. Особенно, когда, казалось бы, обреченный на смерть человек возрождался к жизни. Он тоже старался не вмешиваться в то, что творили некоторые сотрудники отделения. Как человек – не одобрял их. Как коллега предпочитал оставаться нейтральным. Ведь и у хорошего специалиста случаются неудачи. Их можно трактовать как обусловленные нынешним уровнем медицины и как грубые ошибки. Подход зависит от позиции тех, кто разбирает конкретные неудачи врачей. Многие, как и Кирилл, следовали заповеди «не суди, да не судим будешь».
Да, люди страдали, умирали. Но трудно было бы убедительно доказать, что делается это преднамеренно с целью извлечения дополнительных доходов.
IX
Алексей с ростом материального благосостояния становился все более неприступным и высокомерным как с пациентами, так и с их родственниками. Как ни странно, это поднимало его авторитет у них. Чисто российский парадокс не поддается пониманию, как и загадочная русская душа.
Более человечное, с проявлением взвешенности и участия отношение Кирилла к больным и их близким те воспринимали как свидетельство неуверенности в своих силах. Считали желанием заранее обезопасить себя в случае неудачного исхода операции. Никакие хвалебные отзывы медицинского персонала, которые достоверно знали цену каждому врачу в отделении, не помогали. Все желали, чтобы их родных оперировал непременно Алексей. Часто даже заведующий отделением под давлением просьб пациентов предоставлял ему право выбора. Он пользовался им с успехом.
Тяжелые,