Магия в ее словах. Линнет Эрроу
детском саду, а по субботам еще в и дежурной аптеке. Более престижной работы в Забытом не было. Чтобы они сводили концы с концами, Мариэтте Аркадьевне приходилось крутиться, как белке в колесе, но она никогда не жаловалась.
– Главное, что внутри, а не снаружи. У нас с тобой – древняя магия. Истинной ведьме этого достаточно, – говорила мать, возвращаясь домой.
Ее стержень для Малины был крепким примером жизненной стойкости, и все-таки она росла в другое время. Теперь превыше всего ценили комфорт. Строили карьеру, ползли вверх по социальной лестнице. Мерилом успеха был уровень финансового благосостояния, а вовсе не чувство удовлетворенности от занятия, о котором никто не знал, и которое, чего таить, не приносило видимых благ. Это противоречие беспокоило Малину с раннего детства, но пика достигло к выпускному школьному году.
Тогда она с ужасом осознала, что не может увязать детскую мечту – продолжить семейное ремесло – со страстным желанием достичь успеха в обычном, не ведьмовском смысле. Получить хорошее образование, найти достойную работу, стать признанным профессионалом в какой-нибудь востребованной сфере. Пока Мариэтта Аркадьевна надеялась, что дочь отучится пару лет в колледже в небольшом городке по соседству с Забытым, и вернется, чтобы продолжить магический промысел, та грезила о столице. Когда к совершеннолетию магия не проснулась, Малина, поддавшись на уговоры матери, просидела в Забытом еще год. Потом впервые взбунтовалась и втайне от Мариэтты Аркадьевны отправила документы в один из столичных вузов.
Едва почтальон принес конверт с письмом, где говорилось, что ее приняли, как в их доме разгорелся знатный скандал. Тем не менее, своего Малина добилась и уехала учиться в Сити на целую пятилетку. Правда, пришлось клятвенно пообещать вернуться, когда магия проснется, а потом… стало ясно, что та впала в летаргический сон. Если опустить шок от того, что Малина осталась без семейного дара, это, пожалуй, было даже к лучшему. Ведь магия, которую мать превозносила до небес, по сути, ничего не давала самим шептуньям. Это Малина заподозрила уже в двенадцать.
– Зачем хранить то, что не приносит пользы? – как-то спросила она.
– Что ты говоришь?! – переполошилась Мариэтта Аркадьевна. – В нашей магии сплошная польза!
– Правда? – последовал недоверчивый прищур. – По трем твоим работам не скажешь.
Острая категоричность, присущая матери, в устах Малины звучала неестественно. Но она копировала материнскую манеру бессознательно.
– Вот что магия дает лично тебе? – получив красноречивый взгляд, девочка поспешила сменить тон.
– Быть шептуньей – большая честь, – кинулась на защиту колдовства мать. – Привилегия, доступная далеко не всем. Мы делаем важное дело, о котором ты узнаешь после посвящения. Наша награда – вся радость, какая только есть в мире.
Малина округлила глаза.
– Радость? Выходит, ты занимаешься магией просто так? Бескорыстно?
Мать