Первый снег осенью. Владимир Георгиевич Назаров
под мраморным переплетом.
–– Не трогай зараза! И так скажу, четыре рубля с чем-то, а тебе зачем? Купить хочешь?!
На меня бросили взгляд, больной, но с ощущением сострадательного превосходства. Однако сразу выговаривать дядя Вася побоялся – как-бы не выгнали. Уселся возле топки на корточках. От предложенного «Казбека» отказался.
–– Ну его на х…, слабый шибко.
И закурил гад «Звездочку», чтоб ему пусто было. Удушливый вонючий дух заполнил комнату. Двенадцать копеек стоимость пачки. Некоторое время мы молчали. Я пытался читать, но где там – торчащие острые лопатки под клетчатой рубашкой и грязный ершик волос на затылке явно намекали на длительность визита.
–– Может денежек дать, сбегаешь, поправишься.
И тут соседушка отколол номер, от которого я впал в ступор. Он пересел к столу, подпер голову руками и задумчиво сказал:
–– Не-а Вова, ты чайку сваргань покрепче.
–– Дядя Вася, – осторожно сказал я, – ты случаем не захворал?
Небритая морда повернулась ко мне, в конфузливой улыбке показались остатки зубов;
старому алкашу было явно не по себе. В кои то веки предлагают дармовую выпивку, а он кочевряжится.
–– Снежок какой беленький чистенький, – тихо сказал дядя Вася. – Котик вона, птички опять же.
Так, подумал я, какого черта! Пойду готовить чай. Готовить чай, это для красного словца. На самом деле я вскипятил воду и на полстакана грузинской заварки полстакана кипятка. Получился чифир, год – два и сердце вдребезги. Но это для нормальных людей, а наши алкаши десятилетиями совмещают чифир, плохую выпивку и дешевый крепкий табак – и живут!
Дядя Вася держал стакан обеими руками и бережными глотками с нескрываемым наслаждением втягивал в себя бурую дымящуюся смесь.
–– Нет, – сказал дядя Вася уже с некоторой долей наглости (сразу не выгнали, чаем угостили). – У тебя паря с головой не все ладно. Не обижайся, деньги то громаднейшие.
–– Отошел значит, разговорился и отблагодарил.
–– Я же говорю, не серчай! Одежонку, жратвы, съездить куда-нибудь, на бабу …
–– На пойло!
–– А на книжки!!
Действительно, и возразить нечего – это же только бумага с буковками. Елки-палки! Мои соседи, и домашние, и из окрестных домов считали меня, как бы это помягче? скажем так – безобидным дурачком. И слава богу! А то они родненькие имели большой навык в коллективной травле. И жить, и отдыхать надобно по правилам. Причем именно по таким, какие были привычны и обкатаны их же неприхотливой жизнью. Как можно в здравом уме прочесть, предположим страниц триста печатного текста и с катушек не съехать!
Я помню, как моя мама добрая и терпимая жаловалась во дворе, что Володюшка давеча приволок из библиотеки две толстущие черные книги и одну уж прочел; и ночью читает, и днем, и как бы с головой не случилось чего, да и глаза …
Две черных и толстущих – это о двух томах «Тихого Дона».
Еще мальчишкой летом у раскрытого окна я наблюдал