Лица века. Виктор Кожемяко
сестра. Можно представить, как на них такое действует, когда обливают грязью родного и любимого человека!
Не считаются ни с чем. Нет у этих людей ни стыда, ни совести. Однажды, еще при Горбачеве, я выступал 12 апреля на вечере в Колонном зале и говорил как раз об этом. Не могу оставаться равнодушным! Но возникает вопрос: есть ли силы в обществе, чтобы такое безобразие в конце концов остановить?
Я говорю: пока мы живы, приходите к нам, мы вам все расскажем. Секретов не осталось уже почти никаких. Промахи, ошибки, упущения? Расскажем и об этом. Только не надо небылицы сочинять!
В последние годы своей жизни Юрий Гагарин стал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов по лётной подготовке. И когда, говоря о его гибели, спрашивают, почему разрешили ему летать, почему не удержали, для меня это звучит риторически. Можно ли быть заместителем начальника Центра по лётной подготовке и не летать? Какое к тебе будет уважение подчиненных?
Юрий Алексеевич так же, как я, хотел еще раз полететь в космос. Это было абсолютно естественное желание. Хотелось продолжить то, к чему мы стремились. И когда Комаров полетел на «Союзе», Юра был у него дублером.
Что еще сказать? Конечно, та великая слава, которая обрушилась на Гагарина, накладывает определенные ограничения. Всегда на виду, все время надо быть собранным, подготовленным…
В. К. Думаю, очень нелегко все это?
Г. Т. Конечно. Я еще одно хочу подчеркнуть у Юрия Алексеевича – особую его какую-то коммуникабельность и умение говорить с разной аудиторией. Мне доводилось слушать его выступления. Перед школьниками это был один Гагарин, перед рабочими – другой, говоривший с ними на их языке, перед учеными – третий, то есть на их уровне…
Причем он умел отвечать и на такие вопросы, услышав которые, я бы, извините, «послал». И в этом смысле я по-хорошему завидовал ему: была у него определенная тактичность, дипломатичность, сдержанность.
В. К. Товарищеские отношения сохранялись у вас до последнего? Я имею в виду – общались, виделись, встречались в «неформальной» обстановке?
Г. Т. Скажу так: первое время после полета мы почти не виделись.
В. К. Потому что его начали «таскать» нарасхват?
Г. Т. А потом меня. Мы встречались редко. Но когда некоторые утверждают, что после полета у нас с Юрой не было никаких отношений, вообще никаких, – неправда. Отношения были нормальные, товарищеские. Хотя по каким-то вопросам возникали и расхождения. Я ведь был заместителем у него как у командира первого отряда космонавтов. А потом он стал заместителем начальника Центра подготовки, я командовал вторым отрядом – специального назначения. На работе все было по-деловому. А затем даже не знаю, говорить вам это или не говорить. Примерно за неделю до его гибели перед моим отлетом в Италию я зашел к нему с предложением несколько иначе делать записи в лётных книжках. И вдруг, выслушав, он говорит: «Знаешь, меня вызвали в ЦК и сказали, что я буду начальником Центра подготовки космонавтов.