Питерские монстры. Вера Сорока
align="center">
Батон, Пранаяма и синий кит
Кот уснул.
Макс шел по городу, здороваясь со всеми знакомыми львами и мостами. Он дал имя каждому, понимая их суть и характер. Львы были благодарны. С мостами дело обстояло сложнее. Иногда они обижались, ведь Максим не знал их настоящих названий. Поэтому, когда пьяные туристы спрашивали, где находится обозначенный мост, Макс просто врал, что не местный. Хотя по его небрежной манере носить пальто и броги можно было заподозрить иное.
Макс зашел в магазин обатониться – так он называл покупку длинного французского багета. В бакалейном отделе взял вдобавок банку шпрот и отправился к кассе. Там его встретила женщина с волосами, похожими на сладкую вату, и с морковного цвета помадой.
Максим трепетно относился к именам. Он всегда читал, что написано на бейджах, и строго исходя из этого обращался к людям.
– Добрый день, Татьяна.
– Пакет нужен? – Она пикнула шпротами и, повздыхав, принялась вводить код батона.
– Нет. – Он положил банку шпрот во внутренний карман.
– Наличными или по карте?
– Татьяна, мне кажется – или на прошлой неделе вас звали Ольга?
– Чего?
Макс указал на ее мягко поникшую грудь.
– А, это. Да какой попался, тот и взяла. Не все ли равно?
– Как же я смогу отблагодарить вас, не зная имени?
– Да никак, зато и жалобу не накатаешь. – Кассирша грустно улыбнулась.
– Как вас зовут, Татьяна?
– Рая я.
– Спасибо вам, Рая.
По дороге домой Макс встретил девушку, которая выгуливала огромного черного дога. Каким бы путем Максим ни возвращался, они всегда пересекались на тротуаре возле ямы. Яму Макс звал Пранаямой, потому что она была похожа на вдох земли. А вот как звали девушку, Макс не знал. Она всегда была в наушниках, и он не смел нарушать ее покой.
По вечерам Макс писал. Он относится к литературе как к сожительнице, с которой останется до конца дней. Романтики Максим давно не ждал.
Но, несмотря на это, текст любил его. Любил за внимание к деталям. За бережливость и за точность имен. Ведь, даже садясь писать копеечные отзывы для интим-салона, Макс во всех подробностях представлял людей, чьими голосами будет говорить.
Прежде всего он придумывал имя и возраст. Сразу понимал, женщина это будет или мужчина. Потом возникали особенности речи, сначала устной, а потом и письменной – мягкие окончания, неправильные ударения, дурацкие фразочки, запятые после пробела, – все то, что за годы нарастало на человека и делало его живым. Вслед за этим становилась ясна история. Она проступала в темной комнате Макса, как изображение на фотобумаге. Оставалось только развесить фотографии сушиться, выслушать придуманного человека и записать его гневные, забавные или полные тоски комментарии.
Ближе к ночи позвонил Павлик и позвал кутить. Максиму кутить не хотелось, но и писать про виды латекса было тошно. Поэтому он взял длинный французский батон и, будто вооружившись