Zеленая тетрадь. Тимур Гараев
должны были корректировать нашу разведку с воздуха. Корпус был сильно поврежден взрывом. Связи нет. Вот тут к боли и добавился СТРАХ. Сначала маленьким зернышком сомнений поселился в голове. Но чем дольше утекало время, тем мощнее он рос и становился всепоглощающим. Так глупо умереть от потери крови. В двадцать четыре года. В забытом богом окопе. Вдали от своих и с погибшим товарищем в обнимку. Шансы добраться самостоятельно даже не рассматривались – ползти долго я не смогу.
Горько завыл, закусив нижнюю губу до крови. От боли и безысходности своего положения. Ногу уже практически не чувствовал…
Сколько пролежал в забытьи, не знаю, но вдруг услышал шорох из соседнего ответвления траншеи. Укропы?! Ранение совсем отключило от реальности – война никуда не делась. Врагу ничего не мешало зайти на позиции в любое время. Серая зона на то и серая. Тут постоянно рыскала наша и вражеская разведки. Прятались снайперы и корректировщики огня, бродили группы с беспилотниками, как наша с Серегой. Беспечность могла дорого обойтись. Автомат валялся в полутора метрах, но быстро дотянуться до него уже не успею. Умирать не хотелось, но и продать свою жизнь за просто так не планировал. Подтянулся ближе к погибшему напарнику и снял с его пояса гранату. Сил на удаление чеки не хватило. То ли страх неминуемой смерти парализовал, то ли тело, потеряв достаточно крови, уже отказывалось слушаться. С отчаянием обреченного поднял гранату над собой и закричал что было мочи. Вместо крика из горла вырвалось какое-то свирепое мычание. Из-за поворота окопа, прячась, выглянул ствол автомата, за ним показалась темная фигура. Ну вот и все! Я мысленно попрощался с жизнью. Это был конец…
– Эй, брат! – раздался вдруг голос. – Брат, сейчас тебе помогу, гранату дай сюда!
Не сразу понял, что прощаться с жизнью еще не время, и продолжал держать гранату в поднятой руке. Мой неожиданный гость проворно проскользнул ко мне и перехватил поднятую кисть.
– Брат, дай гранату! Свой я, свой! Русский! Руку разожми!
Ловко вытащил гранату из моих цепляющихся пальцев. Засмеялся:
– Да ты даже чеку не вытащил. Пить будешь?
И, не дожидаясь ответа, приложил открытую флягу к моим пересохшим губам. Пока жадно глотал воду, смог разглядеть его лучше. Около тридцати-тридцати пяти. Коренастый и крепкий. Открытое дружелюбное лицо с явно азиатскими нотами. Черный ежик волос над пыльным загорелым лбом.
– Чего молчишь, говорить можешь? Куда тебя?
Кивнул в ответ и попробовал приподняться.
– Нога, правая. Но может, и еще что задело. Не могу сам посмотреть.
– Лежи, лежи. Сейчас посмотрю.
Разрезал ножницами пропитанную кровью штанину. Осмотрел рану. Покачал головой, выругался матом и на незнакомом мне языке. Затем очень проворно и профессионально наложил повязку. Перезатянул турникет на бедре. Я только изредка мычал от боли.
– Терпи,