Когда минует август. Алексей Романов
высунулся Андрюха, строго глазевший на меня. Друг размазанными жестами буквально приказывал мне выйти на сцену. Выбора у меня не оставалось. Нехотя поднявшись со стула, я дал знак ведущему и поплёлся в его сторону. Тот, увидев меня, выпалил:
– Ага, вот же он! Поприветствуем Антона Молодцова!
Публика жидко похлопала. Долговязый удалился. Ватные ноги привели меня к микрофону. Тело сковывал ледяной ступор, в голове гудело, в глазах рябило. Как назло я забыл все свои стихи и мысленно проклинал балбеса-друга, который, очевидно, записал меня на выступление без моего ведома.
Софиты слепили глаза, вопреки чему мне едва удавалось разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки. На секунду я поймал ощущение, будто оказался совсем один в баре: ничего, кроме меня, сцены, микрофона и софитов. Это придало мне немного уверенности, нужно было только удержаться в том состоянии. Я ещё раз посмотрел на Андрюху, что шёпотом подбодрил меня:
– Вмажь им, братан!
Я кивнул и попробовал вглядеться в публику. Свет слегка рассеялся, и я уже мог отыскать в толпе силуэт незнакомки. В её глазах зияло презрение, но в то же время она была удивлена. Я аккуратно постучал пальцем по микрофону, проверив его на звук, и, собираясь с силами, спросил у зрителей:
– Хотите, я прочту стихи?
– Нет! – пьяный голос из толпы.
Это меня покоробило. Вернулись прежние ощущения: тот же ступор, те же ватные ноги – тот же страх. Но доро́ги назад не было. Я, превозмогая растерянность, продолжил:
Хотите, я прочту стихи?
Не нужно? Тем же лучше!
Ведь не для вас мои грехи
Писались в стол до кучи!
Ведь не для вас поэт пылал
В своём степенном росте!
В огне поэзии он клал
Болты, шурупы, гвозди,
Отвёртки, шилья, молотки,
Стамески да отмычки
На мнение людей таких,
Как вы, скупых, типичных;
На вкус и моду серых масс,
Устои да монеты —
Всё это точно не для нас,
Отшельников-поэтов.
На всякий шалый ваш удар
Я блок поставлю тотчас.
Святой «Эвтерповый радар»
Сканирует мой образ.
Лирический герой живёт,
И смерть его не ждите,
Покуда он ещё всё тот
Промысловик до литер,
Пока до слова жаден он
И борется на взводе
За лирику, как эпигон
В очередном походе;
Покуда внутренний конфликт
Не растерзает демон,
Иль херувим не победит;
Пока маршрут неведом.
Пускай заносит, как драккар
То на́ мель, то на камень,
Пусть дно нарвётся под удар.
Но вот я перед вами!
Я здесь, ведь мой удел – писать,
Во кровь стирая пальцы.
Но рифму не для вас рождать!
И не для вас стараться!..
Повисла