Доктор (не) моей мечты. Юлия Четвергова
тебя выражение лица. Я пошёл. А то начнёшь прямо здесь свои влажные фантазии реализовывать. – Макеев поднимается с кушетки и выставляет руки перед собой в жесте, признающем поражение. – Так это, мне давать добро?
– Ты о девчонке?
Ля… Я уже успел забыть о просьбе Влада. Похоже, что жаркий трах с Алиной отменяется… Я, как минимум, сутки буду в отрубе, а та девчонка точно завтра-послезавтра притащится.
А хотя, похер! Это моя хата, так что либо бананы в уши пусть втыкает, либо валит погулять на несколько часиков.
– Димон, ты меня пугаешь, попей глицин и выспись, наконец! – таращит зенки друган. – Смотреть страшно.
– Ты мне не мамка. Вали уже давай, сам разберусь. А Лии передай, это первый и последний раз. И только потому, что я люблю тебя.
– Фу, бля, Димон, какой же ты всё-таки мерзкий, – кривится Влад и топает на выход.
Но перед тем как удрать из кабинета, останавливается. Кивает мне в благодарность:
– Спасибо, буду должен.
– Забей. Это в качестве извинений за прошлое, – добавляю тише. – Мне до сих пор стыдно перед тобой и Лией.
Дружище понимающе кривит губы в улыбке, ловко поймав запасные ключи от моего дома.
– Забыли.
Ночное дежурство высасывает из меня последние соки. Даже улыбаться милой бабуле с КБС, гипертонией и сердечной недостаточностью третьей степени не получается. Хотя она – божий одуванчик. Вот с кого надо брать пример всем пожилым дамам, которые стоят у меня в очереди на приём каждое утро. Всем отделением за ней присматриваем, потому что родственников у неё нет.
– Что-то ты неважно выглядишь, Димочка, – тяжело дышит Тамара Васильевна, пока я располагаюсь рядом и измеряю уровень оксигенации пульсоксиметром.
Средней паршивости. Нужно сказать Оле, чтобы кислород подключила.
– Ну, что вы, Тамара Васильевна, я – бодрячком, – ставлю тонометр на столик. – А вот вы, если будете пропускать приём лекарств, не скоро домой вернётесь.
– Так, может, мне тут нравится, – смеётся она. – Вон как меня все тут любят. Олечка вечером принесла мне куриный бульон, и овсяную кашу с фруктами на завтра. А Константин перед уходом угостил сладкими сухариками и кефиром. Вы такие замечательные, слов нет!
Её слова порождают непроизвольную улыбку.
– Так вот и не заставляйте нас переживать, Тамара Васильевна, – стараюсь, чтобы голос звучал строго. – Пейте гипотензивные вовремя. Не удивлюсь, что вы проснулись из-за высокого давления.
Я вежливо прошу бабулю немного помолчать, надеваю манжетку и измеряю ей давление. Вздыхаю и показательно качаю головой, глядя ей в глаза.
– Сейчас Оля вас прокапает, но это первый и последний раз. Иначе вам прямая дорога реанимацию с такими высокими показателями…
Тамара Васильевна очень терпеливая женщина, несмотря на зашкаливающее давление, сильную одышку и головные боли, которые она, наверняка испытывает, просто сидит и улыбается. Да так по-доброму, что в груди дыхание спирает от жалости.
Такие люди, как она, не должны болеть в принципе!
– Не, в реанимацию