49 оттенков индигово-сиреневенького. Айрин Мацумото
подошёл, наклонился, сказал громко:
«Абонент думает. Вероятней всего, не успел сообразить, что за работу фотомоделью и статью положен какой-то гонорар. И тем более эта зверуха лесная не в курсе размеров гонораров за такие работы. Так что сидит и плющится непониманием, как бы тебе сказать, что денег – нет, и отказать, не обидев».
Меня, пока говорил, разодрало… ощущением теплоты, что он меня – понимает. И обидой, что он меня – сдал. Но и то и то было такое… тупенькое. Ну, понимает, и – чего? Ну, братик же. Ну сдал, и чего? Тёть Люка же.
Люка в трубке воскликнула:
«Хераси Пирикоси!»
Меня против воли улыбнуло. А Деск сказал:
«Ну да. И пока она у нас…»
Вот тут в душу жахнуло… как летним ливнем на пыльный лес. Ну, я ощутила, что они это – серьёзно. Точней, не серьёзно, а очень привычно, как что-то само собой и уже лет несколько как. Абсолютно не понарошку. Что я – у них. Что я, извращенка мелкая и засранка голосистая – у них, а не только у Ангела.
Голос Деска… там, наверное, было «…без кованой пластинки с пока непонятно какими значками, не видать ей коммунизма с полным обеспечением». Ну, это пролетело где-то мимо.
Я попыталась сдержаться. Не смогла. Вскочила, пошатнулась от потери равновесия, и шатаясь, выбежала из места, где про меня болтали два человека, которые…
Короче, это сейчас я такая умная вся набитая учебниками и опытом. И слова знаю описать. А тогда меня пипец рвало, просто в пыль агонизирующую раздирало душу от того, что я полностью ощутила то, как они ко мне. Их, грубо говоря, любовь к товарищу по банде. К новобранцу в отборном коллективе. Их радость, что появился ещё кто-то, к кому можно – спиной и кто прикроет ещё одно направление, взяв часть работы. Свою пайку работы из общей кучи. И от них шло почти то же… давно забытое из детства… ощущение папы с мамой. Ощущение взрослых, которые любят и готовы заботиться. Но.
Я чуяла, что они очень хотят меня рядом. Спина к спине и в обнимку. Но – не сдвинуться. Не имеют права менять ради меня свою позицию. И попытка их поменять будет воспринята, как атака. И они, сцепив зубы от горя, порвут со мной.
И мне надо было быть такой же. Сидеть на своём месте так же. И только тогда я могу себе позволить осмелиться выдать им хоть какие-то ответные чувства без опасения, что отдачей меня снесёт за горизонт.
Да, «Безоткатная любовь» – из вот этого момента. Надеюсь, теперь понятней, почему она такая… цитируя типовой отклик – «чую, что там какая-то огромная мысль, но пятый раз переслушиваю – а она ускользает. Чёртова магия высокой поэзии, я тупой, убейте меня».
Ну и ещё раз, коротко. Они уже считали, что я – там. И одна часть меня хотела быть там. И не хотела, не могла себе позволить не оправдать их ожиданий. И если бы речь шла только о том, чтобы умереть с ними в атаке, прикрыв собой – всё было бы очень просто и легко. Но надо было ещё и ответить им на любовь. А меня снесло за горизонт отдачей, что – кто я такая, чтобы. И какая я, чтобы. И что я им наношу просто голосом. Не говоря об остальном.
Ну и меня – разорвало. Часть… тот мизинец в руке Люки – там. Часть… (хер на стыд!) кричащая в объектив попа – за горизонтом.