Ловцы за сцерцепами. Алишер Арсланович Таксанов
не перебежчик, не предатель?
– Я не власовец, не бандеровец, не беспокойтесь! – несколько резко и грубовато произнес наш учитель. Его глаза гневно сверкнули, и тому чекисту стало неудобно аж. – Я был призван в армию шестнадцатого июня 1941 года, и через шесть дней попал страшный «котел». Толком тогда ни стрелять, ни владеть оружием не умел – а что вы хотите от восемнадцатилетнего пацана? – и поэтому серьезного отпора не дал. Меня оглушило миной, и очнулся я тогда, когда фашист, прочесывающий местность у нашей заставы, нашел меня лежащим на траве и ткнул автоматом. Так я попал в плен. Сначала Дахау, потом Аушвиц – страшные концентрационные лагеря, машины смерти… Однако там я познакомился с греческими коммунистами, которые тоже были сосланы в концлагерь. Их друзья из подполья помогли нам бежать весной 1942 года, и вскоре нам, переодевшись в сельских тружеников, удалось через Югославию добраться до Греции, где вступили в партизанский отряд. Там я находился до мая 1945 года. Потом вернулся в СССР, а контрразведка «Смерш», основываясь на директиве Сталина, что все попавшие в плен – предатели родины, вкатила мне уголовное дело, суд приговорил меня к двум десяткам годам колонии…
В тот вечер мы ушли ошеломленными. Серых не отпускали долгое время. Его после того памятного дня таскали в ЦК партии, потом в Совет Министров, в Союз ветеранов, в Узсовпроф и другие органы и организации, заставляли читать доклады и делиться воспоминаниями. Газеты одна за другим публиковали о нем статьи. Короче, своего учителя мы увидели только через месяц, когда его наконец-то отпустили и о интерес к нему немного приутих. Однако это был не зазнавшийся человек, как это могло быть с тем, на кого вдруг обрушилась слава и почет, а все тот же добрый и веселый педагог. Наши училки-еврейки были влюбленны в него по уши, а ветераны первыми жали руку и спрашивали о здоровьице.
Ладно, история не в этом. Мы также собирались у него дома на заседания нашего Клуба и обсуждали разные явления, о которых читали или слышали. И Виктор Анатольевич продолжал высказывать свои гипотезы, основанные на исторических, физических и математических данных. Не скрою, нам приятно было находится в старой квартире, где на этажерках находились тома, стопки журналов, макеты древних кораблей и современных ракет, на стенах висели компасы, секстанты, карты и фотографии. Кстати, там же в стеклянном квадрате были старые мотоциклетные очки с зелеными линзами, видимо, весьма памятным для него, но что бы это значило наш учитель умалчивал, как мы его не упрашивали; с некоторыми своими воспоминаниями Серых делился не всегда охотно.
Однажды мой друг Димка Ананасов принес свежий журнал «Техника – молодежи». Там была статья о таинственных находках в Китае.
– Виктор Анатольевич, вы слышали что-нибудь о терракотовых воинах? – спросил он, листая журнал.
Тот ответил, что впервые об этом слышит. Впрочем, это было понятно, ведь из-за сложности