Тверские перекрёстки. Выпуск 11. Поэты и прозаики Тверской области
глянешь, а жених удрал!
О Зубцове сказывают люди,
Что насмешник он и зубоскал.
Ржев? Тот будет ржать, как сивый мерин,
С ним недолго вовсе заржаветь.
Весьегонск в такой глуши затерян —
Можно спиться там и помереть.
Вот Осташков мужем был бы видным,
Если б не нарциссово житьё:
Сел у Селигера сидень сиднем,
Знай, глядится в зеркало своё.
Лихославль? Нет-нет! Лихая слава
Пусть уж и останется при нём.
С этакою славой он по праву
Должен оставаться бобылём.
Вышний Волочёк?! Ой, святый Боже!
Он же волокита, дон Жуан!
За такого выходить негоже,
Растранжирит мигом твой карман
На девиц! … Ну-ну, не плачь, невеста,
Не губи свой свадебный покров.
Для застолья ставь меды и тесто —
Я тебя сосватаю за Псков!
Он тебе под стать – краса России!
Ты за ним чудесно заживёшь.
А в известной фразе «Мы пскопские»
Будет к месту: «И тьверские тож».
Ну, так как? Вести переговоры?
Не красней, скажи, как на духу.
Улыбнись, не опуская взора.
…Посылаю фото жениху!
Пародия «Пшик»
«Как Пушкин, дружбу петь,
Как Лермонтов, грустить,
С Есениным обнять деревья,
Как Гоголь, замереть…
Как Черный, в смех,
Как Белый, в стон,
Как Фет влюблён,
Вот мой доспех»! (А.К.)
С Ахматовой молюсь, с Мариною рыдаю,
Есенинскую Русь берёзкой обнимаю,
Мне будет маяком не только Маяковский,
Впитал я с молоком, как крут Булат московский.
И Белла, и Андрей, и Роберт и Евгений!
Примкнуть, примкнуть скорей! Иных не будет мнений!
Горю звездой полей, Рубцовскою звездою,
И клином журавлей, и тучей небо крою.
Как Гоголь жгу свечу, душа от страха млеет…
А с Тютчевым молчу, как только он умеет.
Они – моя семья, я с классиками слился,
Сроднился с ними я, как заново родился!
Но давеча во сне ко мне явился Пушкин
И молвит в тишине: «Уймёшься ли, Артюшка?!
Пойми, пойми чудак, своё намного круче.
А ты всё «как» да «как», в итоге будет куча».
Тут в бок толкает Блок, во всё лицо румянец:
«Как в семью к нам ты смог втереться, самозванец?!»
…Забрезжил новый день… Ой, мама, сон ли это? —
Ко мне крадётся тень с дуэльным пистолетом!
О, Боже, я погиб! А, может, сплю я всё же?
Но справа слышу скрип и шпаги лязг, похоже.
Неужто окружён?! А как легко мне пелось!
Но буду я сражён за собственную смелость…
Вот Лев Толстой возник и катит глыбу-слово!
…остался только «пшик» от Тёмки Кузнецова.
Горному Крыму* и фестивалю «Седьмое небо»
Далёкий