Не избитый. Артемий Эдуардович Леонов
я раздеться и включить пылесос, как он уже спал. Я знал, Кирилл спит очень крепко. Но с огромной надеждой пылесосил минут пять возле его кровати, к сожалению, он даже не шелохнулся. Потом я со всем смирился. И принялся за уборку. Во время этого я представлял какие прихоти я заставлю делать его на свой день рождения. Но осекнулся, вспомнив, что мой день рождения в апреле. А на тот момент мы скорее всего, совсем не будем общаться.
Из-за этого дальше я убирался в каком-то унынии. Нет, не подумайте, я не любитель убираться. И практически всегда уборка на меня наводит тоску, но уж точно не уныние.
Когда я закончил пылесосить ковры и мыть полы, проснулся Кирилл.
– Заправь мою кровать, а потом пожарь мне яичницу. Я пока схожу в душ. – и, не дожидаясь моего ответа, он пошел в ванную.
Вздохнув поглубже, я пошел заправлять его кровать, а потом жарить яичницу. Она была подгоревшая, но в целом выглядела неплохо. Во время готовки, я как бы ненароком включал на кухне горячую воду. И каждый крик Кирилла с ванны отдавался у меня в сердце небольшой радостью.
Дальше я: мыл посуду, сходил в магазин за продуктами, протер окна и зеркала, приготовил несколько салатов и обзванил всех приглашенных, спрашивая, придут ли они (последнее я делал только из-за того, что Кирилл не придумал чтобы еще заставить меня делать). После этого у нас осталось несколько часов для прихода остальных гостей. И он мне, так сказать, “с барского плеча” разрешил поиграть с ним в приставку.
Из-за всего того, что он заставил меня делать, я напрягся и выиграл его вовсе возможные игры. Он этому только обрадовался сказав: “Ну наконец-то, хоть с тобой теперь интересно играть” его реакция на то, что я выиграл, меня одновременно и развеселила, и разочаровала. Я думал, он разозлится, но на его лице не было ничего кроме безудержного веселья.
– Что это с тобой? – поинтересовался я. – Где твои крики и злость из-за того, что ты лузер и не умеешь играть?
– А чему мне злиться? – ответил он улыбаясь. – Я где-то прочитал, что радость от победы, обесценивает безразличие проигравшего. А слишком сильно радоваться, я не могу тебе позволить.
После этих слов он слегка потрепал меня по голове. Мы еще немного поиграли, потом ему позвонили, и Кирилл отлучился. Я остался один в его комнате. И всегда, оставаясь где-то наедине с собой, мне приспичивало осмотреть все вокруг.
Обстановка была очень знакома, ведь я часто любил посидеть у него дома, потому что его квартира находилась рядом со школой. Комната была достаточно просторная. Возле самой длинной стены стоял огромный шкаф. В одной его половине лежали и висели в разнобой вещи. А в другой части шкафа аккуратно стояли книги, по издательствам и по размерам. Недалеко с ним стоял компьютерный стол с подключенной к нему приставкой, рядом с ним стул. И кровать, над которой висела гитара. Это все, что было в его комнате. Очень минималистично и чисто, а такое редко бывает у людей мужского пола. Единственно выбивающееся из обстановки, это детское покрывало, которое лежало на кровате.
Каждый раз, видя его, меня оно забавляло. Когда