Ночь без дна. Тициана Ламзина
подростком не безобразил. Стал и стрелок, и мечник, и разведчик, и даже грамоте выучился. К тому же командир не один раз замечал, что паренёк им с самого начала как бы удачу приносить начал… В общем, оставили «сына полка» на общее воспитание – отряд-то был постоянного состава, так что убавлялся-прибавлялся строго по единственной причине…
…А вот теперь его не стало. Никого не осталось от полка, кроме сына полка… Но командир Валагрэйн ясно выразил свою волю, которую никто в отряде никогда не осмеливался оспаривать. И Тарквиний – в первую очередь. Он забрал у командира то, ради чего они вышли в этот последний поход: какой-то пакет. Валагрэйн понятия не имел, что в нём, но честно признался ближникам: не знаю – и знать не желаю! Наниматель честно предупредил, что за ними может быть и слежка, и погоня; могут и напасть и боем попытаться отобрать. Но надо сделать всё, абсолютно всё, чтобы пакет по адресу доставить!..
…Наниматель, разговаривая с Валагрэйном, трясся как в лихорадке, и трудно было определить, отчего он весь бледный в красных пятнах, лоб в испарине, дрожит всем телом и хватает воздух ртом. Поди пойми: это болезнь его мучает или он от страха весь сам не свой? Разговаривая, он задыхался, размахивал руками и то и дело брался за грудь, словно у него сердце кололо. Валагрэйн взял большую плату вперёд, забрал свёрток с самой обычной печатью мелкопоместного дворянина, и они сразу тронулись в путь. На первой днёвке (наниматель посоветовал ехать как раз по ночам и избегать больших дорог и открытых мест) они пакет рассмотрели: взвесили, аккуратно потрясли, прощупали. Будто бы угадывалось внутри нечто длинное и твёрдое – вроде иглы; но портновских или сапожных игл такой длины не бывает. Одному из бойцов пришла в голову мысль, что это может быть боевая игла – засапожница. Но что ж это за оружие такое, что за ним гоняется кто-то, и нужен целый отряд мечников, чтоб его на место довезти?!.
…Но они его не довезли все вместе, и остался только он – Тарквиний. Значит, ему и заканчивать дело. Он взял у Валагрэйна, убитого ударом в грудь (после 12 ран), свёрток. Бумага обёртки была пропорота, её всюду испятнала кровь. Но и бумага внутри, и засапожница (или что там на самом деле) были на месте.
– Ты куда собрался, дурья башка?! – удивился командир отряда, подоспевшего на выручку. Это были солидные, всё немолодые мужики – северные орки, сопровождавшие зачарованный почтовый фургон с надписью непонятно на каком языке. Надпись светилась в тени деревьев призрачным болотно-зелёным огнём, словно глаза зомби, к повозке было не подойти ближе, чем на полсажени – и рукой-то не достанешь, как ни старайся. Но охрана всё равно была солидная – 12 крепких, одинаково одетых бойцов на хороших, выносливых лошадях серой масти. Отряд Валагрэйна обогнал их, ехавших без спешки (фургон лёгкостью явно не отличался), незадолго до остановки рано утром. А через два часа после того, когда девятеро наёмников остановились на отдых, на них напали, но часовой успел, прежде чем сорвался в овраг со стрелой в горле, подать знак не только своим, но и проезжающим по гребню дороги,