Пантера 1-6. Часть первая. В плену у пространства-времени. Стас Степанов
спрятаться за спинами вьенцев. Из-за его спины застенчиво выглядывала прехорошенькая Драйя, еще чуть дальше стоял хмурый Дивони, словно грозовая туча. Он заговорил (Ундерман) ровным спокойным голосом, как и подобает вождю, большим усилием воли выдерживая пронзительно-выразительные взгляды спасителей, изъявил смуту всех прямо, без обиняков:
– Народ Вьены и я, князь вьенский, весьма благодарны вам за спасение наших жизней, однако вы не сможете защищать нас бесконечно. Бэрайевские прихвостни будут тревожить нашу деревню до тех пор…
– Прости, князь Ундерман, что так грубо перебиваю, но мы уже поняли, чего вы от нас хотите, – Один очень даже негрубо вкрался в монолог, тем самым избавив его от необходимости «изъявлять волю народа», – и не в обиде. Мы также отчетливо осознаем, что наше присутствие в сей деревне рано или поздно – скорее рано, чем поздно – сгубит ее. Они показали, на что способны. Этим неугомонным психам… э-э… идиотам нужны только мы, что недавняя схватка и показала. А потому уходим… на восток, – для начала – не таясь, дабы враги услышали, что те, кто им нужен, покинули деревню безвозвратно.
Один замолчал. И как князь Ундерман не тщился прочесть на лицах затаенную обиду, презрение, гнев или, на худой конец, досаду, – не сумел. Лишь понимание и благодушие.
И прежде, чем кто-то из них успел сделать хоть один шаг по указанному направлению, вьенцы засуетились, в их рядах появился по-настоящему здоровый ажиотаж, они враз все загомонили, что-то обсуждая, половина из них пошли спешно по домам, хозпостройкам, побежала и княжеская дочка. Как показалось Наташе – в слезах. В мозгу вспыхнуло и тут же погасло неуверенное подозрение, некая неоформленная и неприятная мысль, словно заноза, происхождение коей не выяснить, пока не вынешь из ранки.
Натали не показалось – восьмилетняя (или как грамотно по-здешнему – восьмивесенная?) девочка в самом деле плакала беззвучно, вся в слезах. Она поверила словам, казавшимся такими искренними, Одина. Да, он предупреждал о миссии, о неусидчивости, о стремлении двигаться вперед в необозримые и неизведанные дали. Но таинственный чужак также обещал сделать ее счастливой, когда она вступит в ту замечательную пору, в которую девочки готовы и желают стать женщинами. Правда, Драйя рассчитывала, что оборотни (ну и пусть!) задержаться во Вьене куда дольше, чем один вечер и одна ночь! О, вечно юная и прекрасная Рума, пожалуйста, молю тебя, сделай так, чтобы Один исполнил свое обещание!..
Не успели чужаки что-либо понять, как вся Вьена – от мала до велика – собралась вокруг героев с подношениями в руках. На их лицах читались покаяние, смирение и печаль. Маленькие дети восхищенно взирали снизу вверх на них – еще бы, ведь вчетвером управились с разъупокоенными и заставили, трусливо поджав хвосты, бежать считавшихся доселе непобедимыми злыдней, коих боится весь мир!
Люди передали гостинцы Тереси и Ундерману, те служили сии в удобные заплечные коробы. Оборотни от ценных подарков благоразумно не отказались – все ж понимали народное