Горький шоколад. Роза Лин
пусть даже и была темнота, и была вероятность, что на моем пути вдруг возникнет какой-нибудь местный злодей, я была готова дать ему сдачи и драться с ним. С такими мыслями и настроем я успешно добиралась до дома, который был совсем недалеко, и никаких нехороших людей на моем пути не встречалось, к счастью. Это было очень наивное и беззаботное время.
Мы часто навещали знакомую моей мамы, которая угощала нас пирогами или предлагала посмотреть какой-нибудь интересный фильм на видеокассете, привезённой ею из города. У многих семей уже появлялись в домах видеомагнитофоны, которые прозвали «видиками», и приставки. Иногда мы смотрели фильмы или диснеевские мультики, которые часто сопровождались забавным закадровым одноголосым пиратским переводом. Считалось престижно иметь «чудо-новинку» техники, особенно зарубежную. Сын знакомой моей мамы был младше меня на пять лет и часто играл в «Сегу» и «Денди». Мне были не знакомы такие развлечения и совсем не увлекали видеоигры.
В ту пору, хотя я и замечала разницу в состоянии что мы можем позволить себе приобрести, а что нет, мне совершенно было не важно, есть ли у нас крутой магнитофон или «видик», приставки или крутые кроссовки. Главное было то, что мама рядом, мы живем вместе, едим, гуляем, иногда разговариваем на очень интересные темы о жизни, как правильно поступать, а как нет, какие отношения могут быть у женщины и мужчины, почему люди бывают агрессивными или добрыми. Если у неё было хорошее настроение, мы могли с ней обсуждать разные темы. И иногда я осмеливалась расспросить о её и моего отца прошлом, как они познакомились с папой, и почему у них не сложилось, кто им помешал быть счастливыми вместе. И чаще мне удавалось побыть с ней вдвоем не только во время наших бесед, но и тогда, когда она проявляла ко мне заботу и внимание, обрабатывая мои раны с прикладыванием подорожника, перебинтовывая ногу, когда я имела неосторожность пораниться стеклом, купаясь в озере. Я чувствовала к ней безграничную привязанность. И можно сказать, что наши отношения с ней складывались на доверии. Поэтому я могла гулять по окрестностям и исследовать новый для меня мир сельской местности, не опасаясь никаких наказаний. В самую первую свою прогулку по селу мое внимание привлекло здание с большим куполом и погнутым крестом.
До приезда в село я никогда не видела церковь вживую, только в фильмах по телевизору. Мне казалось ее гигантское строение из красного кирпича пугающим, но очень красивым. От сельчан мама слышала, что это лишь четвертая часть, того монастырского комплекса, которое тянулось на пятьсот метров в длину и шестьсот метров в ширину. И с приходом советской власти практически весь комплекс был разрушен, кирпич растаскан местными жителями или был увезен в ближайшие селения, а служащие монастыря были изгнаны или убиты. И всё, что осталось теперь – это полуразрушенные фасады, большой овальный купол с ободранной свисающей кусками отделкой и погнутый железный крест на его вершине. А также и разрушенное внутреннее убранство