Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю. Юрген Брауэр
действовать, как и раньше. Поэтому наблюдаемое поведение может отклоняться от теории и вместе с тем не противоречить ей[18]. Даже в этом случае теории не всегда внутренне согласованны и весьма редко полностью объясняют все типы наблюдаемого поведения и событий. (Например, стандартная модель в физике стремится объединить общую теорию относительности с квантовой физикой.) Следовательно, теории сталкиваются с постоянными вызовами и вопросами, и время от времени они нуждаются в корректировке или даже полном опровержении[19].
Принципы экономики, которые, как считается, проявляются с регулярной закономерностью и составляют теорию (неоклассической) экономики, лучше всего воспринимать в качестве руководства для того, куда следует смотреть и чего следует ожидать. Прилагательное «неоклассическая» предполагает определенную теорию в рамках экономической профессии. Однако есть и другие экономические теории[20]. По большей части они относятся к области макроэкономики, изучающей вопросы измерения, теории и проводимой политики в таких темах, как инфляция, безработица, устойчивый экономический рост и проблема сглаживания подъемов и спадов экономического цикла. В отличие от макроэкономики микроэкономика сосредоточена на объяснении мотивов индивидов, которые управляют их поведением, а затем систематизации этих мотивов на основе данных о множестве индивидов в поддающиеся наблюдению совокупные результаты[21]. Так, поведение индивидов на финансовых рынках помогает установить курс облигаций и процентные ставки, что, в свою очередь, воздействует на экономику в целом. Аналогичным образом микроэкономическая теория исследует то, как индивиды влияют на коллективные решения, как, например, члены семьи, служащие в фирме, или политики в конгрессе или на политическом собрании.
Неоклассическая экономика
Неоклассическую микроэкономику – от классического основания, заложенного Адамом Смитом, до маржиналистской революции, проведенной Альфредом Маршаллом, и до современного ее вида, сформулированного Полом Самуэльсоном, – иногда называют «чистой экономикой», чтобы отличать от более запутанной и менее операбельной «политэкономии»[22]. Чистая экономика – пусть и в своей крайне стилизованной, в сущности, карикатурной версии современных учебников по экономике – ставит ряд поведенческих принципов, посредством которых рациональный человек, печально известный homo oeconomicus, принимает решения. Индивидуальные решения влекут за собой коллективные последствия. Изучение таких решений и вызываемых ими последствий лежит в основе неоклассического экономического анализа.
Ранняя неоклассическая экономика – опять-таки в своей стилизованной версии – развивалась посредством ряда предположений, которые облегчали экономисту его анализ. Например, модели, используемые для объяснения наблюдаемого поведения, обычно внеисторичны. Анализ носит скорее
Например, у большого процента детей, живущих в городах, наблюдается боязнь львов – эмоция, закодированная в аверсивное поведение, – даже учитывая то, что вероятность быть убитым львом (которого они никогда не видели) намного превышается возможностью вероятности быть убитым в ДТП или уличной перестрелке (очевидцами чего дети часто становятся).
См. Kuhn, 1962, и последующие споры по поводу структуры научной работы и социологии науки. И вновь в этом отношении, как мы считаем, интерес представляет следующая работа: Mayr, 1997, chap. 3.
Особого внимания заслуживает работа Heilbroner, 1999 [1953]. В ее вступлении говорится (p. 13): «Эта книга посвящена горстке людей, слава которых странного рода. С точки зрения школьных учебников истории они были никем: не командовали армиями, не посылали людей на смерть, не правили империями и редко участвовали в принятии решений, влиявших на ход истории. Часть из них достигла определенной известности, но никто не стал национальным героем; некоторые подвергались открытым нападкам, но ни один не считался врагом государства. И все же то, чем они занимались, зачастую оказывалось важнее для истории, чем деяния гревшихся в лучах славы государственных деятелей, потрясало мир сильнее, чем переходы огромных армий через границы, приносило больше благ и несчастий, чем королевские указы и законы. // Дело в том, что владеющий умами людей обладает властью большей, чем ее способен дать меч или скипетр: именно поэтому наши герои определяли очертания мира и управляли им» (перевод И. Файбисовича по рус. изд. Хайлбронер Р. Философы от мира сего. М.: Колибри, 2008).
Отдельное наслаждение читать об этом в работе Schelling, 1978.
Smith, 1976 [1776]; Marshall, 1961 [1890]; Samuelson, 1947. Здесь существует определенная терминологическая путаница. Изначально термин «политэкономия» использовался для описания экономики человеческих обществ в противоположность экономики природы. Первое предложение «Принципов экономики» Маршалла определяет «Политэкономию или экономику как исследование человечества в повседневности». Далее, в содержательной дискуссии по экономической методологии, которую экономистам всех мастей и их критикам следовало бы перечитать, Маршалл говорит о «чистой», в отличие от «прикладной», экономике (Marshall, 1961 [1920], p. 37, n. 2). В наше время, судя по всему, «чистая» и «прикладная» экономики объединились в «неоклассическую» экономику, вставшую бок о бок с «политэкономией», которая отчасти принимает в расчет неэкономические аспекты человеческой жизни. Тем временем экономика природы почти забыта, хотя такие новые разделы, как биоэкономика и нейроэкономика, все же могут вернуть к ней внимание. Наиболее амбициозной попыткой в этом направлении, исходящей от самой биологии, является работа: Geerat Vermeij. Nature: An Economic History, 2004.