Репортажи с переднего края. Записки итальянского военного корреспондента о событиях на Восточном фронте. 1941–1943. Курцио Малапарти
смотрелись коровы. Мальчишеское воинство с восхищением рассматривало немецкие машины, женщины с улыбками выглядывали из-за заборов, старики сидели у дверей домов, их лица наполовину были скрыты под огромными шапками из шерсти. Все те же обычные сцены, обычные сцены абсурда, характерные для таких поселков, все еще спокойных и умиротворенных, хотя и испытывающих некоторую нервозность после того, как война, подобно отливу, миновала их.
Я остановился у часовни, одной из тех деревенских часовен, что можно увидеть в любом горном уголке Италии, даже в моей области Трентино-Альто-Адидже. Но здесь над часовней не было креста и деревянной раскрашенной фигуры Христа. Сельские прихожане, видимо, только что заново покрасили часовню, но фигура Христа исчезла, как исчез и крест. Ко мне подошел и снял свою шерстяную шапку старик-крестьянин. «Большевики не разрешали нам иметь в церквах иконы и изображения Христа», – сообщил он мне. И старик принялся смеяться, как будто можно было лишь посмеяться над неверием коммунистов. Позже один из немецких офицеров рассказал мне, что молодежь в деревнях отличается от стариков своим отношением к религии. Они как будто презирали веру.
Я зашел в церковь. Здесь царил порядок, все чисто и аккуратно. Стены выглядели так, будто их только что побелили. Но здесь не было икон, крестов, не было ничего, что напоминало бы о христианской религии. Исчезли даже кресты с куполов церквей. Некоторые из женщин, с которыми я познакомился, рассказывали мне: «Это большевики сбросили кресты. Им кресты не нужны». И они начинали смеяться, будто находили неверие коммунистов смешным. В то же время сами они при этом начинали креститься, сложив три пальца, а затем целовали кончики этих пальцев.
Наш командир занял под свой штаб здание поселковой школы. Мы останемся в Зайканах всего на несколько часов. Но здесь уже было налажено телефонное сообщение, уже работники штаба стучали по клавишам печатных машинок. Парты в школе новые, но они уже были запачканы чернилами, поцарапаны перочинными ножиками детворы. На стене висело расписание, напечатанное на русском языке. Это довольно сложная программа для начальной школы, расположенной в сельской местности. Впечатляло количество часов, которые еженедельно отведены под уроки «пролетарской морали». Пока я шел обратно, чтобы занять свое место в колонне, разразились яростным огнем батареи зениток. Прямо над нашими головами на высоте примерно трех километров прошли строем двадцать три советских бомбардировщика. Очертания двухмоторных бомбардировщиков ясно видны на сине-белом небе. Зенитные снаряды разрывались очень близко от самолетов, задняя машина замедлила ход, потом снова заняла место в строю. Самолеты летели на восток, возвращаясь с задания, отбомбившись на наших линиях коммуникаций.
Через несколько секунд небо прочертили два немецких истребителя, спешившие в преследовании за строем советских машин, которые уже скрылись за облаками на горизонте.
«Русская авиация очень