День Благодарения. Илья Горячев
десяти на восток, если ехать напрямик по старой просёлочной дороге. Лет тридцать назад он даже один срок был шерифом округа, но потом отказался вновь баллотироваться, сказав, что слишком уж много ответственности и нервотрёпки, потому супруга упросила его передать значок самому толковому из помощников. Он редко появлялся в баре, но сегодня стоял перед Джонатаном Бёрнсом собственной персоной со стаканом местного молодого вина в руке.
– Что, Костиган, пьешь кровь мёртвого винограда?
Тот слабо улыбнулся и тихо ответил:
– Ещё год назад я посмеялся бы вместе с тобой, Джонатан, но сегодня скажу – будь аккуратнее, приятель, может быть, даже где-то стоит побыть параноиком. В нынешние времена ни одна предосторожность не будет лишней… Кстати, пойдём-ка присядем вон за тот столик, в углу. Там спокойно и потолкуем.
Мужчины переместились за стол в дальнем углу заведения, наискосок от входа и, устроившись поудобнее, Костиган продолжил:
– Наступают те времена, когда опасными становятся уже не поступки, а образ мыслей. И если ты хочешь дожить до просвета, ты должен скрывать свои настроения, мимикрировать под тех, кого ты зовёшь «эти», чтобы в нужный момент нанести им удар в спину. И тогда мы с тобой сможем, как в былые деньки, публично в центре города съесть по хорошему бифштексу с кровью, – Бёрнс закатил глаза и одобрительно закряхтел. – Да дело совсем не в мясе и всём остальном, Джонатан, это лишь внешние атрибуты. Важна прошивка человека. Мы один вид, они совершенно другой. Они хотят уничтожить нас, стереть, вымарать полностью, ну а нам, чтобы выжить, нужно вырвать клыки у них.
Костиган глотнул вина из своего стакана и принялся изучать немногочисленных – и десятка не наберётся – посетителей паба, большинство из которых было завсегдатаями.
– Я слышал, в анклавах всё по-другому. Там нет банд наглых мазафак, а их полиция до сих пор не сдала летальное оружие и просто не пускает федералов на свою территорию… Э-эх… – Мистер Бёрнс тяжело вздохнул.
– Федералы слишком слабы и им проще закрыть глаза. Пока анклавы молчат о своей жизни публично, умники из DC[12] делают вид, что там живут по тем же правилам, что и остальные. Но нам здесь нужно быть аккуратнее. Мой кузен из Нью-Йорка занимался книгами. В прошлом году его отправили на перевоспитание, крутить педали в коворкинг. Нашли бдительные граждане в его лавке книгу Айн Рэнд, причём под прилавком. Сразу же сообщили, куда следует… Теперь три года ему консервами из водорослей давиться… Да уж…
– Помню, в молодости были мы всем не довольны, а теперь только горюем – вернуть бы былые деньки. И этих наших чопорных задавак с университетским образованием, что постоянно крутились в телевизоре и кичились своим выговором.. – Бёрнс сделал солидный глоток.
– Они-то во всём и виноваты, – Костиган сжал кулаки так, что костяшки побелели, – сперва акт о гражданских правах[13]. На следующий год поправки Харта-Селлера[14], и все наши не успели
DC (District of Columbia) – федеральный округ Колумбия.
Акт 1964 года – закон о гражданских правах, направленный против рассовой сегрегации. Президенту Линдону Джонсону удалось убедить многих членов Конгресса поддержать этот законопроект. Согласно Акту 1964 года все люди независимо от цвета кожи имеют равные права при обслуживании в общественных местах, а также при приёме на работу. Принятие этого закона вызвало волну недовольства со стороны белых, особенно на юге США.
Поправки 1965 года в Закон об иммиграции, которые отменили национально-ориентированную иммиграционную политику.