Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.). Фредерик Барбье
не духовное лицо и не рыцарь. По отношению к религиозным орденам и феодальным структурам он вписан в иную перспективу: город буржуазии образует пространство горизонтальной солидарности индивидуумов, занимающихся одной и той же деятельностью, в противоположность вертикали власти, характерной для феодализма и его пирамидальной системы. Поначалу подчиненный власти одного или нескольких сеньоров, светских или церковных, город, по мере того как он становится могущественнее и богаче, в XI и XII веке начинает признаваться в качестве оригинальной и сравнительно автономной единицы – коммуны.
Ядро городской идентичности заключается в том, какое место в ней отводится труду и богатству, которое можно заработать этим трудом. Однако, повторимся, труд – это также письмо и владение знаками. Коммерция и в еще большей мере крупная торговля, а также ремесло предполагают владение письмом, помогающим вести корреспонденцию, производить учет, регистрировать и отслеживать заказы, короче, вести дела, хотя бы и на ограниченном уровне. Портрет менялы, с его письмами, учетными книгами, а иногда и с несколькими рукописями, в большей или меньшей степени роскошными, – классический мотив в живописи рубежа XIV–XV веков. Жена с картины Квентина Метсю «Заимодавец», написанной в 1514 году, листает рукописный украшенный миниатюрами часослов, открытый на «Часослове девы Марии»[26]. «Книга нарядов» Маттеуса Шварца представляет нам богатейшего Якоба Фуггера в его привычной обстановке, за работой вместе с секретарем. Секретарь, сидя за столом, на котором разложены учетные книги, вносит изменения в гроссбух. На полу разбросана только что вскрытая корреспонденция. На заднем плане каталожные ящики, в них полученные письма разложены по городам, с которыми ведутся дела – Рим, Венеция, Офен (Буда), Краков, Милан, Инсбрук, Нюрнберг, Антверпен и Лиссабон. Нигде ни малейших следов самих товаров, но всюду «писанина»: способность быстро получать, контролировать и обрабатывать информацию – вот что отныне гарантирует успех. Напомним, что с 1400-х годов крупнейшие итальянские купцы посылают не менее 10 000 писем в год[27]. Портрет купца или финансиста в эту эпоху представляет его в анфас, в подбитом мехом роскошном наряде, с кошелем и парой деловых писем в руках. Везде письменность представляется в двойной перспективе – польза (труд) и отличие (богатство и «otium»).
То, что применимо к меньшинству, применимо отныне и к большинству.
Жизнь в этой обстановке, в те времена исключительная, накладывает специфический отпечаток на быт и социальные связи. Жить в тесноте, ходить на работу, когда прозвонит колокол, привычно пользоваться деньгами, питаться купленными продуктами, быть в курсе событий, даже далеких, ибо город – место взаимодействия и обмена: все это способствует рождению того живого, индивидуалистского и рационального городского духа, появление которого специалисты отмечают, начиная с XII века
Париж, Лувр, Inv. 1444. Картина принадлежала Рубенсу.
Брауншвайг, музей герцога Антона Ульриха, Kupferstichkabinett.